Пари на любовь

С минуту, они, молча, изучали лица друг друга. Впервые, Ставрос видел сочувствие в глазах могущественного грека. И, это не было маской. Адамиди смотрел на него как человек, в душе которого живет отражение его собственного отчаяния. Это было невероятно!

— Моя любимая оставила меня много лет назад, — уронив сильные руки на стол, вдруг, заговорил тот. — Эвелин была для меня всем, — воспоминания о той, чей образ он бережно хранил в мыслях и сердце, заставили волевое лицо смягчиться, на губах Костаса появилась слабая улыбка. — Я мечтал, что мы всегда будем вместе. Готов был бросить весь мир и отказаться от собственного имени, лишь бы быть с ней, любить её и быть любимым лучшей женщиной на планете...

— Я... — голос Ставроса дрогнул, — я не знал...

Костас ответил ему грустной улыбкой и тяжёлым вздохом, будто говоря: «Об этом не знал никто. Я открываю эту тайну для тебя. Ради твоего счастья».

— Она ушла, когда в газетах начали писать о моей помолвке с Мэйей Вассилиадис. Эвелин решила, что я лгал ей и, — на секунду, мужчина замолчал. Говорить становилось все тяжелее, — никогда, не любил её... Она, даже, не сказала мне, что беременна, — Костас почувствовал, что начинает чувствовать прежнюю боль. На глаза навернулись слёзы, сердце защемило. Резко вскочив на ноги, мужчина отвернулся к окну. — Эвелин умерла, рожая мне дочь. Понимаешь?! В то время, пока я пытался угодить своей семье и заставить себя полюбить собственную жену, моя Эвелин боролась за жизнь... Я никогда не прощу себе этого! Никогда не перестану чувствовать эту пустоту в груди!

На некоторое время, им, снова, нечего было сказать. Слова утонули в тишине, потеряв всякий смысл. Пока Ставрос пытался подобрать достойные, которые не будут пустым звуком и обыкновенной формальностью, Костас собирался с мыслями. Ему нужно было продолжать, ради Дианы. Ради счастья своей дочери он сделает все и, даже, больше!

— Судьба дала тебе второй шанс, — наконец, поборов внутреннее сопротивление, начал Адамиди, взглянув на Ставроса. — Диана стала той, что полюбила тебя всем сердцем и душой. Она подарила тебе всю себя, даже, несмотря на тот ужас, что ты с ней сделал, — крупицы злости заплясали в глазах Костаса, выдавая его желания сломать обидчику дочери нос. — Разве, моя девочка не заслужила твоей любви? Она не достойна того, чтобы быть счастливой?

Ставрос молчал. Он не знал, что на это можно ответить. Конечно, Диана — девушка, которая, как никто другой, заслуживает этого. Она — нежный цветок, о котором нужно заботиться и оберегать от таких, как он... Но, какая-то часть его сознания сопротивлялась изо всех сил. Он не мог открыть ей свое сердце. Не мог, еще раз, пережить это!

— Почему ты не отвечаешь? — настаивал Костас. — Скажи же что-нибудь! Не будь чёртовым эгоистом, Кассианидес! Моя дочь не та девушка, с которой можно играть в игры. Либо ты любишь её всем сердцем и делаешь Диану, по-настоящему, счастливой, либо... — его глаза угрожающе сузились, — ты больше никогда её не увидишь!

* * *

Вечерняя стужа, которая пришла на замену жаркому дню, не шла ни в какое сравнение с холодом её души. Диана, для которой человеческие отношения и тепло, всегда, были необычайно важны, вдруг, оказалась в плену одиночества. Чувство неполноценности, никак, не давало ей покоя. Каждый раз, когда девушка пыталась уснуть, перед мысленным взором возникал образ Ставроса.

Она видела его холодные серые глаза, от одного взгляда которых её сердце покрывалось ледяной коркой, а слезы застревали в горле. Ей хотелось кричать, ругаться, звать его прогонять, одновременно.

— Почему?! Почему ты молчишь, Ставрос?! Скажи, что произошло?! Почему ты так изменился?! — собственный голос, во сне, казался ей необычайно тихим, несмотря на все попытки докричаться до того, кто медленно отдалялся от нее.

Внезапно, перед ней, вновь, оказалась Ирина Адаму. Эта утонченная блондинка возникала каждый раз, когда Ставрос начинал оборачиваться.

— Ты, ведь, знаешь, — шептала она, словно змей-искуситель, затмевая разум девушки, — он НИКОГДА не полюбит тебя! SK любит лишь одну женщину — свою Агапи... Вспомни, он, хоть раз, говорил тебе о своих чувствах? Ты слышала из его уст признания в любви?!

— Прекрати! Хватит, — Диана, отчаянно, пыталась расцепить железную хватку Ирины. — Оставь меня в покое!

Девушка распахнула глаза, и села на постели, хватая ртом воздух. Спина её была мокрая от пота, а по щекам, не переставая, текли слёзы. Диана обхватила свои колени руками и, уронив на них голову, заплакала.

Решение, которого она так боялась и избегала, пришло само собой. Осознание, что откладывать его больше не имеет никакого смысла, заполнила все мысли.

«Пора поставить точку в этом браке, — согласился с ней внутренний голос. — Если для Ставроса наш союз не имеет никакой ценности, так тому и быть. Я больше не стану плакать в одиночестве. Не буду убиваться из-за отсутствия любви. Мой ребенок не увидит слез своей матери. Он никогда не узнает, как мне не хватает его отца. Никогда!».

* * *