Пари с маркизом

Ничего удивительного, что Николас провел всю свою жизнь, бунтуя против отца. Белинда думала, что дело в мести, но это было не так. Он просто не позволял Лэнсдауну разрушить все его мечты. Теперь она вспоминала все то, что наговорила ему в лабиринте, совсем в другом, куда более горьком свете. Белинда поступила так жестоко!

Но не настолько жестоко, как Лэнсдаун. И тут в Белинде закипела ярость, ярость настолько сильная, что в мгновение ока вытеснила тревогу за него. Она ее душила, и впервые в жизни Белинде искренне захотелось кое-кого убить, потому что этот человек, этот гнусный, ужасный человек собирался обратить в прах все мечты Николаса. Снова. И только теперь она поняла.

Белинда его любит. Любит сильнее, чем свое доброе имя, сильнее, чем свое ремесло, сильнее, чем деньги и друзей, сильнее всего на свете. Она отдаст все, все, что у нее есть, даже свою жизнь, если это поможет уберечь его от боли, от рук отца и вообще от чего угодно. Так сильно ее чувство.

– Леди Федерстон?

Белинда вздрогнула, услышав голос Сомертона.

– Извините, – произнесла она, изобразив на лице по привычке вежливую улыбку. – Я задумалась. Вы меня о чем-то спросили?

– Да. Я спросил, не знаете ли вы, куда Николас мог пойти?

– Нет. – Белинда замолчала, и ее улыбка погасла. – Зато я точно знаю, что собираюсь сделать.

Николас сидел на одной из кованых железных скамеек на Парк-лейн и смотрел на огромный особняк на противоположной стороне улицы. Наступила ночь, в доме зажглись газовые лампы, осветив роскошные интерьеры. Снаружи уличные фонари, горевшие по всей Парк-лейн, освещали такой же богатый фасад дома – мраморные колонны, белый известняк и обширные, безупречно подстриженные газоны. Фонтан перед домом в виде статуи Зевса, изваянной из сиенского мрамора, должно быть, стоил несколько тысяч фунтов. Вода блестела в свете газовых фонарей; фонтан нарочно поместили в таком месте, где он выгодно смотрелся даже ночью.

Как-то раз мальчиком Николас играл в этом фонтане. После того как его поймали за делом, ему запрещали появляться в Лэнсдаун-Хаусе больше года.

Николас устало откинулся на спинку скамьи. Он не спал всю ночь. Желая остаться в полном одиночестве, отправился в отель и снял там комнату, но уснуть так и не смог. Лежал в темноте, смотрел в потолок, пытаясь сообразить, кто может вложить в их дело деньги – однокашники из Итона и Оксфорда, их отцы, их друзья.

Утром Николас взял проспекты, приготовленные для Коньерса, и отправился к тем, кто, по его мнению, открыт для инвестирования, но хотя некоторые и проявили интерес, каждый спрашивал, одобряет ли Лэнсдаун его желание заняться коммерцией. Получив отрицательный ответ, все, как один, отказались участвовать.

К концу дня тошнотворный узел, скрутившийся в животе, дал понять, что Николас сам себя обманывает. Даже если он и найдет человека, готового рискнуть без одобрения герцога, случится то же, что и с Коньерсом. Лэнсдаун может подкупить, запугать или шантажировать.

«Я могу все исправить». Слова старика всплыли в памяти насмешкой, потому что Николас сидел тут и набирался храбрости, чтобы войти и сделать то, чего поклялся не делать больше никогда в жизни. Он пришел просить. Вероятно, это бесполезно, но Николас не может потерять Белинду без боя. Он пришел просить, уговаривать, умолять, если потребуется, чтобы отец принял Белинду, согласился на их брак и вернул ему доступ к деньгам фонда. Без этого у него не будет дохода, чтобы содержать Белинду, а Николас никогда не попросит ее вложиться деньгами в их брак. Это превратит его в того самого охотника за приданым, каких она презирает, а он не может так сильно упасть в ее глазах. Больше никогда. Если маркиз так поступит, то жить после этого не сможет.

И теперь Николас сидел тут, перед домом Лэнсдауна, готовясь сделать то, что должен. Николас попытался сосредоточиться на доводах, какими сможет убедить отца.

Белинда отвечает некоторым из критериев герцога. Она респектабельная дама, принадлежащая к британскому светскому обществу, с безукоризненной репутацией. Англиканка – перешла в эту веру, выйдя замуж за Федерстона. И богатая, с приданым. Отцу не обязательно знать, что Николас намерен не допустить, чтобы хоть пенни из денег Белинды попали в сундуки Лэнсдауна. Самыми главными препятствиями к их браку являются ее происхождение и место рождения. Он просто вообразить не мог, чтобы отец позволил американке стать в будущем герцогиней. Бо́льшая часть британского светского общества приняла ее много лет назад. Собственно, большинству глубоко безразлично, что когда-то Белинда была никем, дочерью амбициозного нувориша из Огайо. Но Николас знал, что отец подобных вещей не забывает и перспектива заполучить в невестки американку шокирует его ненамного меньше, чем если бы она была безродной ирландкой вроде Кэтлин.

Одного этого было недостаточно, чтобы привести Николаса в уныние. Но существовало и еще одно препятствие. Он представления не имеет, согласится ли Белинда выйти за него. Среди тех страстных криков, что маркиз услышал от нее вчера днем в рядах хмеля, не было признания в любви.