Пари с мерзавцем

— Давай, Оса! — Марк теперь держал меня под локоть и буквально тащил вверх по ступеням, — не время включать хрупкую лань!

Он прав. Поддернула подол почти до самой задницы. Стало немного легче. Я могла перескакивать через ступень. Только бы каблук не сломать и не навернуться.

— Чулки? — одобряюще протянул он, когда из-под подола выглянула ажурная резинка.

— Да, волшебные, удачу приносят. Только на экзамен надеваю.

— Кто тебя посадил? — балбес еще умудрялся что-то спрашивать на ходу.

— Черт его знает, девки какие-то, — пыхтела я, упорно карабкаясь верх, — как только мозгов хватило.

— Да какие там мозги? Ерунда. Лифт старый. Стоит снаружи чуть-чуть раздвинуть дверцы — и все, встает намертво и не подает признаков жизни. Мы раньше так прикалывались над перваками. Видать, кто-то решил вспомнить старое.

— Дуры, — огрызнулась я, и Волшин, как ни странно, не стал спорить.

Мы выскочили на седьмой этаж, вывернули в коридор и со всех ног припустили к нужной аудитории. Дверь уже была закрыта.

— Я первый, — рявкнул Волшин, — вы за мной.

— Как скажешь, — я на ходу поправляла юбку, пытаясь привести ее в нормальный вид. Оля пыхтела следом с таким несчастным видом, что мне стало ее жаль. Такой робкой овечке как она, наверное, было очень тяжело подойти к такому распиздяю, как Марк, а теперь еще и опаздывает на экзамен. И все из-за меня. Еще один должок на моей совести.

Марк без стука толкнул дверь и ввалился в аудиторию. Наши уже со скорбными лицами сидели на местах. Трое преподов устроились за широкими столами и раскладывали билеты.

На нас тут же все уставились. Кто-то недовольно, кто-то равнодушно. Подруга ассенизаторши позеленела от злости и тут же начала шептаться со своей соседкой. Ирка только фыркнула и отвернулась, а Мерз смотрел, не скрывая недоумения.

Удивился, бедняга, что мы мало того что опоздали, так еще и с Волшиным?

— Простите, мы задержались, — прогремел Марк, перетягивал на себя все внимание, а мы по стеночке пробирались к своим местам, — я забыл зачетку, пришлось возвращаться. Девочки просто меня ждали.

Ого. Что за джентльменский порыв? Он заболел, да?

— Садитесь.

Дважды нас просить не пришлось. Мы быстро расселись, и через минуту экзамен начался.

***

От злости написала все так быстро, что сама удивилась. Пять раз перечитала ответы, выискивая косяки и ошибки, но придраться было не к чему. Видать, в стрессовых ситуациях мои мозги работают, как часы. Хоть какая-то радость.

Остальные писали. Кто-то усердно строчил, высунув кончик языка, кто-то судорожно грыз ручку. В общем, все старались как могли.

— Вы закончили? — поинтересовался один из преподавателей, заметив, что я блуждаю взглядом по аудитории.

— Да.

— Сдавайте.

Я покорно положила лист на стол, собралась и вышла в коридор. Что ж, теперь я еще на один шаг ближе к финалу. Последний рывок, финишная прямая — и прощай универ, а вместе с ним все остальные.

Кстати, об остальных. Надо бы кое с кем побеседовать. По душам.

Поэтому удобно привалилась к подоконнику и стала ждать...

Народ начал выходить минут через пятнадцать. По одному, по двое. Я равнодушно наблюдала за тем, как они облегченно выдыхают, стирают пот со лба и бегут прочь, будто за ними кто-то гонится. И вот, наконец, дверь распахнулась в очередной раз, и на пороге появилась Катька Шаповалова. Увидев меня, она споткнулась и обеспокоенно глянула через плечо. Однако из ее группы поддержки еще никого не было. Все писали.

— Ну что же ты остановилась? — улыбнулась ей ласково. — Как билет? Все написала?

От моего тона она занервничала еще больше.

— Твое какое дело? — буркнула себе под нос, нервно поправила сумку на плече и припустила со всех ног прочь.

Однако не прошла и пяти шагов, как у нее из-под юбки посыпались шпаргалки. Она испуганно оглянулась на двери кабинета и начала торопливо собирать бумажки.

— Какой конфуз, — я подошла ближе. Встала на одну из шпор.

Катя залилась нервным румянцем, смяла в кулак листки и стала запихивать их в сумку. Потом заметила ту, которая была у меня под ногой и попробовала ее достать.

Я не шелохнулась, уперев одну руку в бок, смотрела сверху вниз на то, как она корячится возле моих ног.

— Отойди! — истерично завопила она.

— А то что?

У нее белые пятна пошли поверх пунцовых щек, а в глазах заблестели слезы. Вот дрянь трусливая!

— Мне казалось, что ты смелее была, когда в лифте меня захлопнула. Весело хихикать, когда вокруг подружки, а противник заперт в клетке, да? А один на один слабо?

— Да я… — начала она, тяжело дыша.

— Что ты? Закричишь? Упадешь в обморок? Побежишь жаловаться? Что? — рассматривала ее снисходительно. — Или, может, подеремся? Я только за.

При этих словах она от меня попятилась. И тут из аудитории вышла ненавистная троица, испортив мне весь воспитательный момент.

Меранов. Волшин. И следом за ними Ирка.

Да, твою мать! От досады чуть не зашипела, зато Катька буквально расцвела. Плечи расправила, нос задрала.

— Лютуешь? — усмехнулся Волшин, переводя взгляд то на меня, то на Катьку. — Правильно делаешь.

— Марк, ты о чем, вообще? — недовольно встряла Ирка.