Пари с морским дьяволом

Руденко предпочитал открыточные виды, с явной, бьющей в глаза красотой, и сейчас перед ним открывался как раз такой. Вот руины, над которыми дрожит и слоится нагретый воздух. За руинами оливы сбегают по склону холма. А внизу разлеглось море и дышит полной грудью.

Владимир сделал несколько пробных кадров. О, бабочка над развалиной! Философский подтекст этого снимка пришелся ему по душе. Типа, мимолетность жизни над вечным покоем.

– Куда, падла желтокрылая!

Но было поздно. Бабочка оскорбленно поднялась с камней, покрытых подушечками мха, и улетела прочь, трепеща на ветру.

Без нее кадр потерял смысл. Каменюку снять на фоне моря любая дура сможет!

Владимир перехватил камеру удобнее и неспешно двинулся вглубь по тропе.

Здесь можно было найти виды поинтереснее! То узловатая ветка высунется из скалы, точно протянутая рука лесного духа, то откроются необычные напластования… Гора приоткрывала нутро, поворачиваясь то так, то эдак.

Увлекшись, он не заметил, как забрался довольно далеко. Внизу уже расстилались не просторные оливковые рощи, а низкорослые кустарники, тесно смыкавшие ряды. А над тропой нависал каменистый обрыв, испещренный тонкими, как след от острого карандаша, черными трещинами.

«В этом, пожалуй, что-то есть, – подумал Владимир. – Будто Годзилла рисовала. Точно! Каракули!»

Он сдвинулся на самый край тропы и вскинул камеру, стремясь захватить в кадр как можно больше. Только поэтому и успел заметить падение первого камня.

В объектив было видно, как камень летит, оставляя за собой в воздухе хвост дымной пыли. Он брякнулся куда-то в заросли и прошуршал по листве.

Следом за ним полетели и другие. Булыжники застучали по скалистой стене, как гигантские увесистые градины. «Обвал!» – отчетливо сказал кто-то в голове Владимира.

Руденко попятился. Фронт каменной лавины приближался к нему. Он не видел, что вызвало его – выступ скалы закрывал место зарождения камнепада. «Жидковато», – успел подумать он, как гора встряхнулась и зарычала, будто проснувшийся пес. Прямо перед носом Руденко проскакал, подпрыгивая, булыжник размером с его голову.

Владимир бросился назад. Обратный путь показался ему куда труднее. Тропа норовила то выскочить из-под ног, то выгнуть спину и сбросить его вместе с камерой в змеиные переплетения жилистых ветвей. За спиной глухо ухали глыбы. Шарахнет одна такая по голове – и прощай, Владимир Руденко.

Он вылетел на площадку, где желтели развалины, и бухнулся возле них, переводя дух. За поворотом еще звучала перебранка потревоженных скал, но постепенно стихала, переходя в сердитые шепотки оползней, пока не смолкла совсем.

– Вот же… Твою мать! – кратко подытожил Владимир перенесенный опыт.

Идиотизм какой-то. Мог бы сдохнуть, натурально!

Мужчина смачно выругался. Случившееся не испугало, а разозлило его. Он ненавидел то, что могло помешать его планам, будь то человек или природа. Когда в Ирландии задымил вулкан с невыговариваемым названием и из-за него сорвались кое-какие поставки, Владимир клял и костерил несчастную гору, искренне полагая ее виновной в своей неудаче.

Помереть сейчас, когда он собрался выходить на новый виток бизнеса? «Хрен вам, а не Руденко!»

Он показал в сторону гор неприличный жест. Затем поднялся и отправился на поиски жены.

…Несколько минут спустя после его ухода на опустевшую площадку выбралась взволнованная Кира Лепшина. Нервно оглядываясь и поминутно задирая голову, она пошла вглубь по тропе тем же путем, каким шел Владимир, и очень скоро наткнулась на следы обвала. Мелкий щебень рассыпался на узкой дорожке, как крошки зачерствевшего хлеба.

Кира охнула. У нее до последнего оставались сомнения в том, что она правильно истолковала сцену, подсмотренную на вершине холма.

Но теперь сомневаться не приходилось. Женщина, устроившая обвал, выбрала своей жертвой того, кто шел по тропе. «Но зачем? Зачем?!»

Кира с силой прикусила кожу на руке. В голове творился какой-то сумбур, мешанина из мыслей. Боль привела ее в чувство.

Она вернулась к развалинам. Они с мужем договорились, что встретятся здесь, как раз после ухода Владимира и Яны. Аркадий отправился в поселок, а у нее эти домики, стиснутые между морем и горой, вызывали почему-то неприятные ощущения. Кира задумала подняться на ближайшую вершину, благо та казалась не слишком высокой. «Какие виды! Какой простор!» – заманивала она мужа. Но Аркадий предпочел возможность добыть вяленую рыбу простору, в чем и признался с кроткой улыбкой.

Пока Кира карабкалась по сухому осыпающемуся склону, успела пожалеть о своей затее. Кустарник исподтишка хватал за юбку и оставлял затяжки, в сандалии набилась земля. Однако, добравшись до верха, она сразу забыла о трудностях.

Не из-за открывшегося вида, который и впрямь был прекрасен. Спиной к ней с противоположной стороны небольшого плато сидела на корточках девушка в красном платке. Темные волосы развевались на ветру.

Кира едва не окликнула ее. Но тут девушка выпрямилась в полный рост, и стало видно, что она прилаживала толстый сук под камень на краю скалы. Орудуя суком как рычагом, она столкнула валун вниз.