Пари с последствиями

Ну я точно не примерзну. Ради такого случая и чтобы уж наверняка, я приодела лыжный костюм. И смех, и грех, честное слово. На лыжах в лес последний раз выбиралась даже не прошлой, а позапрошлой зимой, зато костюм приобрела себе фирменный, качественный и дорогущий. Наверное, для этого вот случая.

Ехали мы не очень долго, а вот место для парковки пришлось искать основательно. Вот уж не подумала бы, что у нас столько любителей зимних автогонок — машин, на которых приехали зрители, было видимо невидимо. Мы с трудом нашли место, чтобы хоть как-то приткнуться. И я понятия раньше не имела, что у нас есть такое сооружение — трасса и зрительские трибуны. Впрочем, никогда раньше автогонками я и не интересовалась.

Когда-то, в далеком детстве, я ходила с подружкой на спидвей. У нее, кажется, дядя занимался этим спортом. Помню запах на стадионе — жженой резины с примесью еще чего-то. И как нас забрасывало мелким гравием, потому что уселись на первом ряду трибун. Тут все выглядело иначе, ну а пахло как на футкорде какого-нибудь торгового центра. А еще многие сидели с дымящимися стаканчиками в руках — грелись чаем или кофе.

До старта оставалось всего ничего, когда мы, наконец-то, нашли свои места. Да и если бы нам Анфиса громко не просигналила своим зычным голосом и не привлекла бы внимание всех активной жестикуляцией с подпрыгиванием, мы бы еще долго кружили.

— Держи, дорогая, — протянула мне Анфиса стаканчик с кофе. — Холод сегодня собачий, — застегнула она до верху свое манто. — А ты мерзни! — зыркнула на Громова, из чего я сделала выводы, что она на него обижена. Скорее всего, за забывчивость и невнимательность. А ему хоть бы хны — даже бровью не повел.

Гонщики готовились к старту. Анфиса мне, как могла, объясняла, что и к чему. С гордостью показала Оскара в гоночном костюме. Я его, конечно же, с трудом выцепила из общей массы гонщиков и еще большего количества их помощников. Да и машины мне все казались одинаковыми, хоть и пестрели разными цветами. Не понимала я ничего в автогонках — и этим все сказано. Но азартом Анфисы, все же, заразилась, решив, что непременно буду болеть за Оскара, которому многие пророчили победу и даже делали на него ставки. За нас Игорь тоже поставил сколько-то на Оскара, но я в это дело не вникала.

Грянул старт, взревели двигатели, и машины устремились вперед. Анфиса превратилась в зрение и слух, перестав болтать без умолку. Я смотрела на нее и мысленно улыбалась. Вон аж кулаки сжала, так сильно желает любимому победы.

Голос комментатора гремел над трибунами. Я пыталась хоть что-нибудь понять или найти взглядом Оскара. Но для меня смешалось все в одну ревущую массу. И все же, из солидарности с Анфисой я тоже отчего-то начала переживать.

А вот кому все было по барабану, так это Громову. Он даже не смотрел на трассу и явно пропустил старт. Сначала копался в своем телефоне, потом буркнул, что ему надо позвонить и вообще куда-то ушел. Вернулся через полчаса, посидел пять минут и снова его место опустело. Для меня такое его поведение было более чем странным. Он не только не делал вид, что болеет за Оскара, но и про меня забыл напрочь. Спрашивается, зачем он меня сюда привез?

Гонки шли своим ходом, а я вот начала подмерзать даже в лыжном костюме.

— Сбегай за чем-нибудь для нас, — велела мне Анфиса. — А то вон аж посинела. Согреешься, да и хочется что-то в рот забросить.

Сама она до этого бегала на перекур. А Игоря снова не было, и это был уже, кажется, четвертый раз, когда он ушел с трибуны. На этот раз, сделал это вообще молча.

Пока пробиралась вдоль ряда сидений и спускалась вниз, действительно умудрилась согреться. Потолкавшись возле торговой точки с гамбургерами, даже взмокла немного. А на обратном пути увидела Громова собственной персоной. Он стоял, привалившись к стене, и взгляд его был устремлен на экран телефона. И хотела я пройти мимо (все равно не заметил бы), да не выдержала.

— Слушай, тебе не кажется, что ведешь себя не прилично? — приблизилась я к нему и проговорила.

— Совсем не кажется, — устремил он на меня взгляд, где угадывались мысли, далекие от общения со мной.

— Анфиса обижается…

— Поверь, ей сейчас не до меня, — усмехнулся Громов и снова что-то быстро набрал на клавиатуре телефона и кому-то отправил. — А Оскару и подавно… — добавил, пока я находилась, что можно сказать еще.

— А мне? — не удержалась я.

— Что, тебе? — нахмурился он, явно пытаясь вникнуть в то, что я старательно до него доношу.

Я уже и не рада была, что подошла к нему и заговорила. Шла бы мимо со своими гамбургерами. Походу, во власти обиды тут находилась только я. Остальные уже привыкли к его такому поведению.

— Ничего! — развернулась я на каблуках и поспешила подальше от этого индюка.

Оскар пришел первый. Анфиса визжала так, что, наверное, и он ее услышал. Я же не могу сказать, что осталась в восторге от зрелища гонок, но за Оскара была очень рада. А за Анфису еще больше — ее аж распирало от гордости.