Пари с последствиями

В голосе Игоря проскользнула едва уловимая грусть, и я поняла вдруг, как сильно он скучает по своей усопшей бабушке. В своей суровой манере, конечно, привыкнув всё и всегда скрывать от всех, но скучает он не меньше, чем все остальные, кто когда-либо потеряли дорогих сердцу людей.

— У нас сегодня будут не пироги, конечно, а шашлыки, — посмотрел на меня с улыбкой Громов. — Ты любишь шашлыки?

— Очень! — честно призналась я. И особенно запах, когда мясо жарится на шампурах.

— Тогда, займись мясом, — кивнул Игорь на стол, — а я дровами…

Только сейчас я заметила установленный посреди дворика мангал и рядом с ним горку наколотых дров.

На самом деле, мясо уже было нарезано крупными кусками и замариновано в кастрюльке. Рядом лежали шампура, и нанизать на них сочные куски не заняло много времени.

Игорь тоже времени даром не терял, и сухие поленья уже ярко пылали в мангале. Я приблизилась, чтобы погреться у костра. В летней кухне, все же, почти зимой уже прохладновато. Ну а рядом с мангалом было даже жарко.

— Я все, — доложилась я Громову, что стоял рядом и задумчиво смотрел на пляшущие языки пламени. Я тоже могла этим долго заниматься — огонь меня всегда завораживал.

— Дрова скоро прогорят, и будут нам шашлыки. Я сейчас…

Игорь скрылся в доме, но уже через минуту вернулся с двумя стульями. На них мы и разместились возле источника тепла с запахом, навевающим воспоминания о лете.

— Выпьешь? — посмотрел на меня Громов.

— А что?

— Есть вино и виски. Что предпочитаешь?

— Пожалуй, от вина не откажусь, — после небольших колебаний согласилась я.

День сегодня выдался нервный и переживательный. А вино должно принести долгожданный покой, какого пока еще не испытывала. Заставил же меня сегодня Громов понервничать. Какие только версии предстоящей прогулки не рождались в моей голове, но только не эта — что буду сидеть бок о бок с ним в настоящем деревенском доме, с большой беленой печью по центру комнаты, греться у костра и потягивать терпкое красное вино. И мне было хорошо — лучшего вечера и не придумаешь.

— А дед у тебя был? — поинтересовалась я, прихлебывая из пузатого бокала. Вино растекалось теплом по жилам, согревая меня изнутри. Тело обволокла ленивая томность, не хотелось даже шевелиться. Наверное, поэтому собственный голос показался мне тягучим напевным.

— Конечно, был, — рассмеялся Игорь. — Но я его не видел. Не знал… Он умер, когда еще… дочь бабы была маленькой. Баба говорила, что я на него очень похож.

Да нет, дружок, похож ты на свою мать и даже очень. Это она пошла в отца, а не ты в деда. Так думала я, проникаясь детской травмой Громова. Мне даже теперь казалось, что стала лучше его понимать. Во всяком случае, часть его замкнутости и недоверия к людям можно списать на детскую психологическую травму. Да и я же не знаю всего. Не знаю, что рассказывала ему бабушка о матери и рассказывала ли хоть что-то. Иной раз на нас сильно влияет чужое мнение, чужие разговоры, особенно, когда слышим мы их в раннем детстве. Сознание еще чистое и незамутненное — сажай туда все, что душе угодно. И частенько взрослые засоряют детское сознание собственными сорняками, не в силах сдержаться и промолчать лишний раз. Отчасти я и сама выросла в подобной «теплице».

— А твой отец?.. Ты говорила, что мать живет с отчимом? — коснулся Игорь едва ощутимо моего бокала своим. Даже звона стекла я не услышала. И тоста он не произнес, хоть именно это и выражал его жест.

— Да, меня растил отчим…

Ну как, растил. Я жила с ним. Частенько мне от него влетало по самое не горюй. Воспитывать он очень любил и делал это со смаком. Особенно отчиму не нравились мои подруги — в каждой он находил какие-то недостатки. Закончилось все тем, что мама запретила мне водить в дом подруг. И меня к ним отпускали по великим праздникам. А уж с ночевкой и подавно.

— Сейчас я понимаю, что всегда мешала отчиму, что терпел он меня ради мамы…

Я не собиралась жаловаться Громову на свою жизнь. Но что-то же должна была рассказать. А что, кроме того, что отчим меня никогда не любил, и теплоты между нами не было и в помине. Постепенно и мама от меня удалялась все сильнее, или я от нее, не суть. Закончилось все тем, что при первой же возможности я стала жить самостоятельно. Так было лучше для всех.

— Ну, с отчимом твоим, как и с мамой мне скоро предстоит познакомиться, — хлопнул себя ладонью по колену Громов, вставая со стула.

Он шевырял кочергой почти сгоревшие поленья, а я ему была благодарна за то, что так ловко свернул не самую приятную тему для беседы.

— Думаю, пора… — отправился он за шампурами.

К запаху костра добавился аромат жареного мяса. Всегда считала, что мясо и огонь созданы друг для друга. И запах говорил об этом же. Вот и древние пещерные люди сразу же поняли это. По запаху, конечно же. А уж потом оценили и вкус.