Пари (СИ)

Глубоко вздыхаю, потому что в горле внезапно становится ком. Будь у меня хотя бы какая-то альтернатива, хотя бы малейший шанс взять эти деньги прямо сегодня в другом месте — я бы ни за что не стала так унижаться. Но это ведь мои подруги. Без преувеличения — единственные! Когда год назад Юлю буквально посреди ночи выбросил из дома ее тогдашний папик, я без проблем приютила ее у себя, кормила, поила, давала деньги, потому что она осталась вообще без копейки. Она жила у меня почти два месяца и за все это время я ни разу ничем ее не попрекнула! Естественно, и счет ей потом не выставила, и ничего, кроме «больше спасибо» за свою помощь не получила. А Женя? Когда я вышла замуж за Марата и мои дела пошли вверх, она вообще работала секретаршей! Кто дал ей деньги на ее салон красоты? Я дала! Сумму, гораздо большую, чем прошу сейчас, и она возвращала ее почти год! Само собой, без процентов.

Я: Жень, ты же неделю назад писала, что откладываешь на квартиру.

Она даже писала конкретную сумму, и она намного, намного больше той, что я прошу.

Женя:Да, я откладываю на квартиру и это неприкосновенные деньги.

Я:Я же не прошу их подарить!

Тоня:Ну, учитывая на что ты их просишь, это почти тоже самое.

Юля:У меня столько даже близко нет.

Она сейчас так шоколадно живет, что даже трусы покупает за ценник с тремя нолями.

Я:Девочки, я понимаю. Но может, если по чуть-чуть…

Женя:У меня тысяч десять есть, это вообще потолок.

Тоня:Я девчонкам оплатила логопеда и бассейн, и еще матери новую мебель в гостиную. У меня на карте только на кофе.

Юля:Тысяч пять могу дать, но только до конца недели.

Женя:Ты, между прочим, можешь продать свой шмот. Не турецкий трикотаж носишь, подруга, а прикидываешься нищенкой.

Тоня:Если будешь продавать ту лакированную сумку с ремешками, я ее куплю. Ну, за разумную сумму. Тысяч за десять.

Я делаю уже бог знает какой по счету вдох, но это не помогает.

Я:Тоня, это не «лакированная сумка с ремешками»! Это «Баленсиага» и она стоит восемьдесят тысяч! За десять я не дам даже подержать ее в руках!

Поверить не могу, что и это тоже происходит со мной. Это ведь мои подруги, люди, с некоторыми из которых я была королевой школьных дискотек, а с другими — клянчила у профессора по основам экономики «зачет» автоматом. Я была уверена, что в моей жизни есть два несгораемых ресурса — моя хватка и умение выкарабкаться из любой паршивой ситуации, и моя «счастливая четверка», мои подруги.

Наверное, мое лицо снова меняется, потому что Дмитрий тут же предлагает остановиться, если мне вдруг нужно проветрить голову. Я отказываюсь, потому что даже если бы хотела стошнить всю сегодняшнюю «правду-матку» — мне все равно нечем это сделать.

Я снова захожу в наш чат, но после моего последнего эмоционального сообщения там просто гробовая тишина, как будто я разболтала коды запуска ядерных ракет, и все резко испугались оказаться к этом даже виртуально причастными.

Я:Идите вы все знаете куда, подружайки мои любимые?!

Выхожу из чата, заодно удалив всю переписку. На всякий случай блокирую и их номера в телефоне. После всего случившегося за эти дни, ничего страшнее в моей жизни уже не произойдет. Но на всякий случай все равно поскорее избавляюсь от этой мысли, потому что в последние дни судьба как нарочно делала все, чтобы убедить меня в ее всемогуществе.

— Вот, — Дмитрий протягивает мне запечатанную пачку бумажных салфеток.

А я ведь даже не заметила, что реву.

Но как только собираюсь привести себя в порядок, телефон в моей руке снова звонит.

И на этот раз там написан мой личный триггер, с которого начался крах моей спокойной размеренной жизни.

— Добрый день, Лекс, — здороваюсь максимально сдержано и официально, потому что только на такое общение сейчас и способна.

Но прежде чем он успевает что-то ответить, из моей груди вырывается громкий всхлип.

Черт!

Теперь он знает, что я тут реву. Лучшего приглашения добить меня очередным невыполнимым условием и придумать нельзя.

Глава тринадцатая: Лекс