Парящая для дракона

За дверью, когда дракон ее открывает, оказывается горничная с аэротележкой. Она принесла еду, и судя по запахам, еду просто умопомрачительную. Виари с драконенком, до этого глазеющие на меня, переключаются на тележку. В их глазах столько тоски, что кажется, будто их не кормили с рождения.

— Глория, благодарю. ПустьТиус пришлет охрану снизу. Надо забрать зверей.

Девушка в синем форменном платье кивает и тут же испаряется.

— Как забрать? — спрашиваю я. — Куда?

— На прогулку. — Ландерстерг смотрит на меня. — Я думал, что мы их выведем вместе после ужина, но тебе сейчас лучше лежать.

— Да ла… — Я приподнимаюсь достаточно резво и понимаю, что да, лучше лежать. — Хорошо.

— Почему ты никогда не делаешь то, о чем тебя просят, — Ландерстерг сдвигает брови.

— Почему не делаю?! Я лежу!

— А до этого что ты пыталась сделать? — снова почти рычит он. Правда, потом говорит уже нормально: — Пока меня не будет, постарайся сохранить руки, ноги, а в особенности голову, Лаура.

— А если не получится?

Это точно обезболивающее. Мне явно нравится его дразнить.

— А если не получится, я вернусь, и мы поговорим серьезно.

Вот вроде ничего страшного не сказал, а волоски уже дыбом по всему телу. И драконенок с виари опять прижимают уши.

— Сложно будет говорить, если я лишусь головы.

— По-твоему, это смешно?

— Ну… да. Представила, как ты будешь говорить с безголовой мной.

Ландерстерг делает шаг к кровати, но дверь снова открывается и входит мергхандар, которого я видела в холле, когда мы только приехали.

— Этих на прогулку. Часа на два. Проследи, чтобы они как следует побегали.

Драконенок явно недоволен таким положением дел, но свое недовольство выказывать не решается. Их забирают вдвоем с виари, которая напоследок оглядывается на меня и грустно вздыхает, словно извиняется. Мне хочется ей сказать, что я не в обиде, но вряд ли Гринни меня поймет.

Ладно, устроим коллективные обнимашки, когда они вернутся с прогулки.

— Торн, — говорю я уже серьезно, когда верх аэротележки (он же портативный столик) переезжает на кровать, а я все-таки сажусь, повыше подтянув подушки.

— Что будет с мергхандарами?

— Они отстранены от службы.

— Насколько?

— Навсегда.

— Что?! — Я широко распахиваю глаза.

— Я уже объяснил свою позицию, Лаура. Этот вопрос больше не обсуждается, — он произносит это даже не резко, но сразу понятно, что продолжения не подразумевается.

Только не для меня.

— Я сама виновата. Надо было подумать, что…

— Лаура.

— Торн.

Наши гляделки продолжаются с переменным успехом… ну ладно, никаких перемен там нет.

— Я считаю, что это слишком жестоко.

— Я так не считаю. Ешь.

Я открываю было рот, но под взглядом Ландерстерга ожесточенно пихаю туда кусочек булки и принимаюсь так же ожесточенно жевать. Дракон совершенно спокойно садится рядом со мной, как будто только что не заткнул мне рот (образно говора, разумеется, но дела это не меняет), и поднимает крышку, под которой горячее блюдо. Салаты уже разложены порционно, а это приходится разделять, чем Ландерстерг и занимается. Заодно и тем, что режет мою часть на куски, и только после этого принимается за еду.

— Что-то не так? — спрашивает, когда я отодвигаю тарелку.

— Я не голодна.

— Тебя покормить?

И ведь покормит же! Я хватаю вилку здоровой рукой раньше, чем он до нее дотянется, и начинаю есть.

— Не стоит оспаривать мои решения, Лаура, — произносит дракон.

— А я разве оспариваю? — пожимаю плечами. — Просто мне кажется, что сострадание — неотъемлемая часть того, кто находится у власти.

— Сострадание, которое не приводит к жертвам. Они допустили то, что случилось.

— А что случилось? — Я поднимаю руку. — Все живы.

— Ты пострадала.

— Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня! Мне из-за этого кусок в горло не лезет. — Я говорю быстро, стараясь выразить все, что чувствую. — Я знаю, что они военнообязанные, и что они — возможно — допустили прокол, когда впустили меня с виари к драконенку. Но это была случайность, и я… никто из нас не застрахован от ошибок. Я знаю твою позицию, и знаю, что ты считаешь, что они могут свою ошибку повторить. Но Торн, разве будет лучше, если ты их сейчас отстранишь? Они же военные. Это их карьера. Как твоя, и… да я бы с ума сошла, если бы не могла кататься. Слушай, возможно ты прав, что их нужно отстранить, но может быть, не навсегда? Второй шанс, он должен быть у всех. Если ты понимаешь, о чем я. Ты же понимаешь?

На этот раз я долго смотрела ему в паза.

Очень долго, но он молчал.

— Пожалуйста, — сказала я. — Обещай, что хотя бы подумаешь. Проста что ты подумаешь. Ладно? Да возвращения из Аронгары. Клянусь, я больше не вернусь к этому вопросу, и ни слова не скажу, если твое решение останется прежним. Просто…

— Нет.

Это прозвучало так резко, что я осеклась. А потом уткнулась в тарелку и до самого конца ужина больше не сказала ни слова.

— Так и будешь молчать, Лаура? — он произнес это, как только за горничной, забиравшей аэротележку, закрылась дверь.

— Я уже сказала все, что хотела.

— Замечательно. — Тон Ландерстерга мгновенно стал градусов на десять холоднее, однозначно намекая на то, что ничего замечательного тут нет.