Парящая для дракона. Книга 3

Я даже Ардену об этом не сказал, потому что вернуть Эллегрин жизнь и свободу я должен был лично. Точно так же, как впоследствии публично должен был снять с нее все обвинения.

— Это не отложенный приказ, это ментальный блок. Он был поставлен на твои воспоминания о том что случилось, поэтому просто садись сюда и дай мне руки.

Руки давать вовсе не обязательно, я просто вижу, что Эллегрин нужна поддержка. Раньше я такое не замечал, точнее, замечал, но не придавал этому значения. Она бледнеет, кажется, еще сильнее, на лбу выступают капельки пота.

— Торн, ты уверен, что можешь это сделать?

— Если бы не был уверен, меня бы здесь не было.

Я единственный в Ферверне, кто может сделать это без последствий, и это еще одна причина, по которой я не стал привлекать Ардена и о чем бы то ни было говорить Рэгстернам. Моя ментальная сила, доставшаяся мне в подарок от глубоководного, способна деактивировать любой даже самый опасный блок.

Эллегрин поправляет юбку и садится. Протягивает мне руки.

Я сжимаю изящные, ухоженные, тонкие пальцы. Смотрю ей в глаза и говорю:

— Замри.

Она замирает, глядя на меня широко распахнутыми глазами, будто не верит, что я ей приказал, а я произношу:

— Все, что я скажу дальше, отменит приказ и больше не будет представлять для тебя никакой опасности.

Ментальный блок ставится для того, чтобы иметь возможность мгновенно лишить кого бы то ни было жизни. Одним словом. Или комбинацией. В данном случае — комбинацией.

— Арден Ристграфф. Солнечный остров. Шестьдесят седьмой.

Не знаю, что это для нее значит, но чувствую, как натягивается в сознании тонкая черная нить, способная убивать. Касаюсь ее своей новообретенной силой — и нить исчезает. Подобно ей исчезают тонкие черные прожилки, полыхнувшие в ее радужках.

— Эллегрин. Все.

Она моргает.

— Что — все?

— Все, — говорю я. — Понятия не имею, что для тебя это значит — не Арден, разумеется, а все остальное, но теперь даже если ты или кто-то другой десять раз повторят это вслух, с тобой ничего не случится.

Эллегрин начинает трясти. Она сидит прямая, как палка, но ее колотит изнутри, поэтому я тянусь к ней, и осторожно привлекаю в свои объятия. Я чувствую, как она напряжена, только пальцы подрагивают на моих плечах. Сжатые с такой силой, что ногти ощутимо впиваются даже через пиджак.

Не знаю, сколько мы так сидим в тишине.

Арден сказал, что Лаура хотела сделать то же самое. У меня все мысли сходятся на ней и на том, что каждый раз, когда я к ней захожу — вчера вечером, сегодня утром, она все больше отдаляется от меня. Я не хочу об этом думать, но снова и снова думаю именно об этом.

— Сан Айлэнд. Солнечный остров, — голос Эллегрин вспарывает мое сознание, — это отель в Зингсприде. Шестьдесят седьмой этаж. Там мы провели выходные. Как-то раз. Я не должна была… Торн, я…

— Предлагаю все прошлое оставить в прошлом, — я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. — Особенно теперь, когда у тебя снова есть настоящее и будущее.

Она плачет. Беззвучно.

Потом мы прощаемся. Рэгстерны слишком заняты дочерью, и я этому рад. Я возвращаюсь к Хайрмарг, лечу в клинику Ардена. Не знаю, сколько я стою рядом с Лаурой, потом сижу рядом с ней. Потом хожу по палате.

Друг появляется далеко не сразу, а когда появляется, вид у него свирепый.

— Не были бы мы здесь, — кивает на Лауру, — я бы тебе врезал.

— Не благодари.

Арден приближается ко мне, а в груди снова разрастается пустота. Мне казалось, что я с ней справлюсь, когда увижу Эллегрин и сделаю то, что сделал, но ее становится все больше, больше и больше. В этот момент друг хватает меня за лацканы пиджака и толкает к стене. Как ни странно, во мне не остается сил даже на то, чтобы ответить.

Ни сил. Ни желания.

— Ты всегда все решал за других, Торн, — цедит он. — Для меня ты всегда был примером и образцом. Я всегда занимал твою сторону, я всегда тобой восхищался. Ты вытряс из Кроунгарда то, что тебе было нужно, тогда какого набла ты делаешь сейчас?!

— Что я делаю? — спрашиваю еле слышно.

Хотя если бы громкий голос мог ее разбудить, я бы орал во всю мощь легких.

— Да вот что! — Арден врезает край планшета мне в грудь с такой силой, что не будь за моей спиной стены, я бы пошатнулся. — Ты видел свои показатели? Это состояние предугасания.

Состояние предугасания?

— Тебе-то что? — говорю я. — Я думал, ты из-за Эллегрин бесишься.

В этот момент мне все-таки прилетает в лицо. Не знаю, какое у меня там состояние, но я отвечаю автоматически, и теперь уже Арден отлетает метра на полтора. Планшет с хрустом раскалывается, а друг смотрит на меня, как на помешанного.

— Пойдем, — говорит. — Я тебе кое-что покажу.

— Кое-что?

— Кое-кого. Давай, Торн. Шевелись, пока мы не разгромили здесь все.

Его слова отрезвляют. Мы здесь, рядом с ней. Я только что чуть не сцепился с ним прямо здесь.

Молча выхожу за ним, долго идти не приходится. Палата Лауры, если так можно выразиться про закрытый медицинский центр, находится в двух шагах от кабинета Ардена, по совместительству его лаборатории. Там он хватает со стола какие-то снимки, сует мне в руки.

— Посмотри.

— Что это?

— Посмотри, — рычит он.