Парящая для дракона. Книга 3

Но Лауре об этом знать совершенно необязательно, равно как и остальным — как бы они ни добывали свою информацию. Я понятия не имею, где может оказаться прослушка, и кто в моей службе безопасности работает против меня. 

Сконцентрироваться на этой мысли я не успеваю, потому что меня ударяет пламенем. Ее пламенем: настолько сильным, что на миг в груди кончается воздух, а перед глазами темнеет. Это вспышка, короткий миг, который берет в тиски, сдавливает — и отпускает. Я вылетаю из душевой кабины, а следом — из ванной. Пламени больше не чувствуется, Лаура сидит, подтянув колени к груди и смотрит в одну точку.

Рывком бросаюсь к ней, но она вскидывает голову, в глазах — фиолетовое пламя. Вертикальный зрачок расширяется и сужается, разрезая радужку и вновь спаивая ее.

— Со мной все в порядке, — произносит она. — Я справилась.

С чем именно?

У меня даже вопрос не успевает толком оформиться, она переводит взгляд на окно и произносит:

— Солливер Ригхарн потеряла ребенка.

Лаура снова отводит глаза, кивает на смартфон.

— Она выложила это в сеть. Так что весь Ферверн в курсе.

Мне как минимум нужно одеться, а по-хорошему, еще и переварить эту новость, чтобы не наделать глупостей, но все, о чем я могу думать — это сидящая на постели женщина и о том, как она себя чувствует. Я должен думать о той, что потеряла ребенка, но во мне по этому поводу нет никаких чувств.

В чем-то Лаура была права.

Есть во мне что-то от монстра.

Я все-таки возвращаюсь в ванную, чтобы дать время и ей, и себе. Не представляю, как бы я себя чувствовал, узнай я о том, что она ждет ребенка от Эстфардхара. Не представляю, и даже представлять не хочу. От Кадгара четыре пропущенных (подозреваю, что всего четыре из-за его сдержанности). Мне нужно набрать Крейда и уточнить, что случилось, но я всего лишь закрываю воду, набрасываю халат и возвращаюсь в спальню.

— Это из-за меня, — говорит она. — Из-за того, что мы сделали.

— Ты о чем? — Я опускаюсь рядом с ней на постель.

— Короткая у тебя память, Торн. Ты уже забыл, что случилось в мое первое утро в Ферверне?

— Не забыл. Я помню все, что связано с тобой.

Лаура приподнимает брови:

— И?

— И я не считаю, что эти события связаны. Если кто-то и ответственен за то, что происходит с Солливер, то это я.

— Если кто-то и ответственен за то, что происходит с Солливер, то это она, — неожиданно произносит Лаура, а потом складывает руки на груди. — Но я не могу представить себе, как бы себя чувствовала я…

— И не стоит. Вы с Солливер абсолютно разные.

Она вопросительно смотрит на меня.

— Начать хотя бы с того, что она меня не любит.

Она замирает.

— У нас с ней изначально были договорные партнерские отношения. Я собирался жениться на ней, потому что мне нужна была женщина для реформы. Обычная женщина. Не иртханесса. Она собиралась выйти за меня замуж, потому что любит крутых мужчин и громкие статусы. Ничего личного.

Лаура молчит. Молчит так долго, что мне кажется, вообще ничего не ответит, но она все-таки отвечает.

— Это… очень цинично, Торн.

— Это правда.

— Правда, что это цинично, или правда, что ты сказал?

— И то и другое, но это не главное. Важно то, что это — мои ошибки, Лаура, и решать их мне. Тебе это совершенно не нужно.

Ей это правда совершенно не нужно. Ни то, что было между мной и Солливер, ни то, как я пытался перенести на Солливер то, что предназначалось Лауре. Как я пытался стать другим в отношениях, которые были заранее обречены.

Потому что ни одна женщина не могла быть со мной после того, как со мной была Лаура.

Когда-нибудь я ей об этом скажу.

Когда-нибудь, но не сейчас, когда мир вокруг меня превращается хаос.

Лаура молчит и смотрит на меня, глаза абсолютно сухие, но есть кое-что еще. Я чувствую ее как себя, именно сейчас, хотя до парности нам далеко. Не уверен, что это когда-либо случится, но если это случится, я даже не представляю, как это будет, если сейчас — так.

— Я не знаю, что сказать, — произносит она, наконец.

— Значит, не говори ничего.

Я убираю прядь волос с ее лица, а потом усилием воли поднимаюсь и ухожу в гардеробную. Ее успели оформить, теперь здесь и запасные костюмы, и все прочее. Защитные чехлы для чешуи тоже, но они мне больше не нужны. Сама мысль об этом кажется странной.

Небольшой отдел гардероба выделен для Лауры — некоторые пакеты она так и оставила нетронутыми, почему-то от этого становится невыносимо холодно.

 — Тебе нужно разобрать вещи, — говорю я, когда возвращаюсь в комнату, на ходу застегивая запонки.

— Это твоя комната, Торн. И я хочу сама покупать себе вещи.

— А я хочу, чтобы тебе было комфортно.

— Значит, у меня будет отдельная комната?

Пожалуй, нам стоило оставить разговор на том моменте, когда я ушел в гардеробную. Проблема в том, что на каком бы моменте мы не остановились, если есть что-то еще (а оно есть), оно вылезет в самый неподходящий момент. Как, например, сейчас.

— Если ты этого хочешь.

— Хочу.

— Ты же понимаешь, что в той комнате все равно буду я?

— И вторая кровать.

Невыносимая женщина.

— Ты будешь переодеваться, Лаура?

— В смысле?

— В смысле, пойдешь в душ, или мне нести тебя на анализы на руках?