Парящая для дракона

– Я уже объяснил свою позицию, Лаура. Этот вопрос больше не обсуждается. – Он произносит это даже не резко, но сразу понятно, что продолжения не подразумевается.

Только не для меня.

– Я сама виновата. Надо было подумать, что…

– Лаура.

– Торн.

Наши гляделки продолжаются с переменным успехом… ну ладно, никаких перемен там нет.

– Я считаю, что это слишком жестоко.

– Я так не считаю. Ешь.

Я открываю было рот, но под взглядом Ландерстерга ожесточенно пихаю туда кусочек булки и принимаюсь так же ожесточенно жевать. Дракон совершенно спокойно садится рядом со мной, как будто только что не заткнул мне рот (образно говоря, разумеется, но дела это не меняет), и поднимает крышку, под которой горячее блюдо. Салаты уже разложены порционно, а это приходится разделять, чем Ландерстерг и занимается. Заодно и тем, что режет мою часть на куски, и только после этого принимается за еду.

– Что-то не так? – спрашивает, когда я отодвигаю тарелку.

– Я не голодна.

– Тебя покормить?

И ведь покормит же! Я хватаю вилку здоровой рукой раньше, чем он до нее дотянется, и начинаю есть.

– Не стоит оспаривать мои решения, Лаура, – произносит дракон.

– А я разве оспариваю? – пожимаю плечами. – Просто мне кажется, что сострадание – неотъемлемое качество того, кто находится у власти.

– Сострадание, которое не приводит к жертвам. Они допустили то, что случилось.

– А что случилось? – Я поднимаю руку. – Все живы.

– Ты пострадала.

– Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня! Мне из-за этого кусок в горло не лезет. – Я говорю быстро, стараясь выразить все, что чувствую. – Я знаю, что они военнообязанные и что они – возможно – допустили прокол, когда впустили меня с виари к драконенку. Но это была случайность, и я… никто из нас не застрахован от ошибок. Я знаю твою позицию и знаю, что ты считаешь, что они могут свою ошибку повторить. Но, Торн, разве будет лучше, если ты их сейчас отстранишь? Они же военные. Это их карьера. Как твоя, и… да я бы с ума сошла, если бы не могла кататься. Слушай, возможно, ты прав, что их нужно отстранить, но, может быть, не навсегда? Второй шанс, он должен быть у всех. Если ты понимаешь, о чем я. Ты же понимаешь?

На этот раз я долго смотрела ему в глаза.

Очень долго, но он молчал.

– Пожалуйста, – сказала я. – Обещай, что хотя бы подумаешь. Просто ты подумаешь. Ладно? До возвращения из Аронгары. Клянусь, я больше не вернусь к этому вопросу и ни слова не скажу, если твое решение останется прежним. Просто…

– Нет.

Это прозвучало так резко, что я осеклась.

А потом уткнулась в тарелку и до самого конца ужина больше не сказала ни слова.

– Так и будешь молчать, Лаура? – Он произнес это, как только за горничной, забиравшей аэротележку, закрылась дверь.

– Я уже сказала все, что хотела.

– Замечательно. – Тон Ландерстерга мгновенно стал градусов на десять холоднее, однозначно намекая на то, что ничего замечательного тут нет.

Я пожала плечами и поднялась: в конце концов, мне надо было принять душ и переодеться – на мне все еще была та самая блузка, от которой, как выяснилось, врач откромсал рукав. В общем, блузку на выброс, а мне в душ. И я ведь почти туда ушла, когда в спину ударило резкое:

– Ведешь себя, как маленькая избалованная девочка.

Что?!

Вот тут уже я обернулась.

– В чем именно проявляется мое детство? – уточнила я, складывая руки на груди, что с регенератором сделать было достаточно проблематично. Но мне удалось. – В том, что не желаю соглашаться с твоими драконовскими методами воздействия на подчиненных? Или в том, что не желаю с тобой говорить, потому что устала?

– Еще полчаса назад уставшей ты не была.

– Еще полчаса назад у нас был диалог, а не единолично принятое решение.

– Именно в этом твое детство и проявляется. Я отвечаю за страну, и я вижу, когда оказавшиеся в высших рядах сотрудники злоупотребляют своими полномочиями или попросту их игнорируют. Да, в моей власти принимать решения единолично, потому что за мной право последнего слова даже на заседаниях. И я никогда. Ни с кем. Не говорил так, как сейчас с тобой. Никогда никому ничего не объяснял, Лаура. Потому что не считал нужным.

Последнее он произнес, чеканя каждое слово.

– Ну а мне, следует думать, сейчас выпала великая честь? – поинтересовалась я. – Что касается власти, то ты ею отлично пользуешься. Как в случае с харргалахтом, так и сейчас. С парнями, которые, по сути, просто совершили ошибку.

– Мои близкие погибли из-за такой ошибки. Охрана отвлеклась на просьбу курьера. – Ландерстерг взглянул на меня, и в глубине его глаз вместо ледяного пламени я увидела нечто такое, что выстужало гораздо сильнее всей его драконьей мощи. – Этой доставки не должно было быть, и они это прекрасно знали, но все равно отвлеклись на просьбу проверить информацию, потому что это важно и срочно. Через несколько минут они все были мертвы. И охрана, и моя семья.

Ландерстерг шагнул к двери, а я поняла, что рта не могу раскрыть. Но даже если бы и могла – что тут скажешь? Поэтому я подскочила на кровати и бросилась за ним. Он только успел обернуться, когда я обхватила его руками и обняла.