Парящая для дракона

Я сжимаю ладонь, чтобы это скрыть, но мне кажется, что он видит меня насквозь. По крайней мере, в синих глаза мерцают ледяные искры, как отражение тех, что чувствую я. Сколько времени прошло с того дня, когда меня ужалило наше первое прикосновение? Я уже смутно помню. Я вообще смутно помню что-то, когда смотрю ему в глаза, поэтому уже в следующее мгновение отвожу взгляд.

– Как дела в Айрлэнгер Харддарке? – интересуюсь как ни в чем не бывало.

– Превосходно.

Мы спускаемся к флайсу, и попавшийся нам по дороге сосед выразительно сворачивает шею, провожая нас взглядом.

– Ты так быстро освободился?

– Откровенно говоря, я никогда не бываю свободен. Но, к счастью, у меня есть возможность работать удаленно.

Мы садимся во флайс, и звуконепроницаемая перегородка отделяет нас от водителя и сопровождающего мергхандара. Я только-только начинаю выделять его среди остальных, потому что они все как на подбор, но этого что-то неуловимо отличает. То ли манера держаться ближе, когда остальные на отдалении, то ли привычка держаться дальше, когда другие, наоборот, приближаются.

– Это твой начальник службы безопасности? – интересуюсь я, когда мы поднимаемся в воздух.

– Крейд? Нет. Он правая рука Стенгерберга.

– А Стенгерберг – это…

– Это начальник моей службы безопасности. И мой первый заместитель.

Я успеваю только подумать, как так получилось, что при всей его важности я ни разу не видела этого Стенгерберга, когда Торн пересаживается ко мне.

– Ты правда хочешь говорить о делах, Лаура? – спрашивает он.

– Мм… – тихо отвечаю я.

Потому что сейчас пламени во мне становится еще больше. Невольно вспоминаются слова Торна о том, что его пламени хватит на нас двоих.

– Устала? – негромко спрашивает он.

Я хлопаю глазами.

– Ты выглядишь сонной.

– А… да. Я немножко спала.

– После экстренного восстановления такое бывает. Сначала адреналин и эйфория, потом откат. – Он гладит меня по волосам. – Спи дальше.

После чего просто притягивает меня к себе. Настолько легко и естественно, как будто я всю жизнь спала у него на плече. Сама эта мысль оглушает настолько, что я дергаюсь, но дракон этого, кажется, не замечает. Я же не замечаю, как расслабляюсь в его руках и закрываю глаза.

На этот раз просыпаюсь уже оттого, что мы опускаемся на ВИП-парковку перед зданием телепорта. Спросонья сложно о чем-то думать, но рядом с ним у меня, кажется, автоматически включается этот режим. Мы вместе идем к залу ожидания, Торн несет спортивную сумку, вторую, очень похожую, несет Крейд.

Нас приглашают для телепортации, едва мы успеваем войти, даже ждать не приходится.

ВИП-окно открывают сразу же, и мы после прохождения стандартных проверок (сканер здоровья, документов и прочая ерунда) шагаем в кольцо. Меня привычно уже за последнее время слегка затошнило, но с телепортами так всегда. Чувство, что сначала продираешься сквозь желеобразную массу, а потом тебя выплевывает в разреженный воздух. Вот меня и выплюнуло.

Вместе с Торном, к счастью, в телепортационный зал… совершенно точно не его загородной резиденции. Я впервые (не считая кольца в пустошах) видела кольцо на открытой местности, правда, под высоченным стеклянным куполом, а еще на такой высоте, что дух захватывало.

С этой высоты я разглядела снующие над пустошами аэрокары, длинные вереницы змеящихся аэротрасс. А вдалеке еще и горнолыжные трассы, подсвеченные огнями.

Все это я уже видела раньше.

На картинках в сети.

Равно как и стеклянный купол телепорта «Эдерхард Маунтейн» – горнолыжного курорта. Того самого, единственного во всем мире, на который практически невозможно попасть.

Пока я выразительно хлопаю глазами, мы уже выходим из зала, причем моя рука как-то незаметно оказывается на сгибе локтя дракона. Как это произошло, я помню смутно, впрочем, как и смутно понимаю, зачем мы здесь. Тем не менее к нам уже спешит сотрудница курорта, которая сообщает, что аэрокар подан. Аэрокары напоминают флайсы в миниатюре, но, разумеется, наш сложно назвать миниатюрным. Прозрачная капсула двигается по заданному маршруту, управляет ею автопилот, который, впрочем, вполне можно переключить на ручной режим.

Переключать Торн не спешит, откидывается на спинку мягкого сиденья, ослабляя галстук, и в этот момент ко мне возвращается дар речи.

– Что это? – интересуюсь я и тут же поправляюсь: – В смысле… почему мы здесь?

– А почему бы нет?

Вопрос, на который всегда сложно найти контраргумент. Мне так точно.

– Ну хотя бы потому, что это спонтанно, а ты не любишь спонтанность.

– Рядом с тобой я учусь спонтанности, Лаура. И не только.

Не знаю, отчего мне становится жарче: от «рядом с тобой», от того, как он назвал меня по имени (на этот раз получилось как-то слишком глубоко), или от «не только». Не успеваю спросить, чему еще он там учится, когда Торн указывает в сторону приближающегося комплекса:

– Смотри.