Парящая в небесах

Он помог мне снять куртку и жестом пригласил в центральную комнату. Старая мебель с немного обтрепавшейся обивкой свидетельствовала о скромном достатке, а обилие книг на стеллажах заставляло думать, что для хозяев этой квартиры обивка мебели – не самое главное в жизни.

– Располагайтесь, – сказал мне хозяин. – К сожалению, Ирины, моей жены, сейчас нет в городе. Но я постараюсь помочь вам, если, конечно, смогу. Вы будете чай?

– Да, если можно.

Он скрылся, а я, подгоняемая любопытством, подошла к книжным стеллажам.

О, какие тут были книги! Мое сердце несколько раз встрепенулось и начало биться в учащенном темпе. Увидев на самом верху томик Китса, я потянулась к нему. Китс был на английском языке.

Дотянувшись, я сняла его и раскрыла на первой попавшейся странице.

– «He was a hansome man, and I wan’t to know, how do you like you’re blueyed boy, Mister Death?» – прочла я.

– Вы тоже любите Китса? – спросил вошедший в комнату Затонский.

– Нет, – я положила книгу на стол. – Я больше люблю французскую поэзию. Но Китс мне нравится.

– «Он был красивым парнем, и я хотел бы знать, как вам ваше голубоглазое приобретение, Мистер Смерть», – задумчиво проговорил Затонский, смотря вдаль, мимо меня своими удивительными глазами. – Китс. Как это бывает близко к тому, что испытываю я. И непонятно, как удалось этому далекому от меня во временном отношении англичанину узнать о таких же чувствах. Одиночество, горечь несправедливости и жажда выкрикнуть эти слова Мистеру Смерти! Но он прячется от тебя или принимает иной облик и выжидает, чтобы нанести следующий удар…

Я замерла. То, что он говорил, напоминало краткую исповедь. Попытку высказать то, что уже давно лежало на душе. Мне? Совершенно постороннему человеку?

– Ладно, – коротко махнул он рукой, словно почувствовав мое напряжение. – Давайте пить чай и говорить о том, что интересует вас, а не меня. Как я понял, с теми, кто когда-то поиграл с моим сыном, случилось то же самое. С ними тоже решили поиграть. Так?

– Примерно.

– И вы хотите, чтобы я подсказал вам, кто решил с ними поиграть, или сам бы в этом признался…

– Нет, – покачала я головой. – Я вообще плохо знаю, что случилось с вашим сыном. Мне надо знать именно это. Желательно подробнее, хотя понимаю, что вспоминать о таком больно. Но тогда просто скажите мне об этом, я пойму и уйду. Те, кого убили сейчас, – это те самые люди, которые расправились с Игорем. Вы не обязаны мне помогать.

– Убили? – тихо спросил он. – Кого?

– Нещадова. Мещерского. Шахинова.

Он присвистнул.

– Хороший урожай нынче у служителей ада, – пробормотал Затонский.

Потом некоторое время молчал, рассматривая стену с таким интересом, как будто не было на свете ничего важнее этой стены.

Я бы никогда не решилась утверждать, что гибель нашей «жертвенной троицы» его сильно огорчила.

– Все трое – мерзавцы, – усмехнулся он. – Никого из них не жалко. Разве что Нещадова – этот из всей троицы был более-менее приличным. Думаю, что тот, кто их убил, приятнее их.

– Извините, что побеспокоила вас, – сказала я, поднимаясь. Вряд ли он станет мне помогать. Было совершенно глупо надеяться.

– Нет, подождите. Я же не сказал, что не стану помогать. Я странный человек. Нещадов… Такой коренастый, похожий на медведя, да?

– Скорее на медвежонка…

– Ну, неважно. Сядьте, поговорим. Может быть, я и вспомню что-то важное в процессе нашей беседы. Только не думайте, что помогаю вам из-за Нещадова. Он мне тоже не нравился.

– Тогда почему?

– Мне нравитесь вы, – просто ответил он. – Вы чем-то похожи на подружку моего сына.

* * *

– «В такую бездну страх я зашвырнул, что не боюсь гадюк, сплетенных вместе», – проговорил Затонский. – Саша, вся эта компания – клубок этих самых гадюк. Раньше я их боялся – понимаете, Саша, после того, как твой сын погибает, ты начинаешь бояться за всех остальных: за свою племянницу, за жену, за весь мир. Тем более что…

– Им дали маленькие сроки, – заметила я. – Нещадову совсем ничего не было. Я представляю вашу обиду.

– Да нет, – усмехнулся он. – Дело в том… я просто отказался от собственных обвинений. Признал, что Игорь действительно был виноват сам – вызвал их тогда на драку.

– Что? И это было так?

Я не поверила своим ушам.

– Давайте я начну с самого начала, – предложил он.

– Да, конечно.

– Как вы можете догадаться, Игорь никого на драку не провоцировал. Я не знаю точно, что там произошло. Могу только предполагать. Зная моего сына, могу сразу вас заверить, что и наркоманом он не был. Просто мальчик, с восторгом бродящий вокруг крутых хипповых дяденек. Да, у него были длинные волосы. Но кто вам сказал, что это обязательный признак наркомании? И вообще, к тому моменту, когда, к моему великому облегчению, я перестал общаться с господами Мещерским и Шахиновым, я вдруг начал подозревать, что они просто так сводили счеты. Хотя и сама идея подобного «лечения» мне отвратительна. Вы знаете, как они это делали?

– Не совсем. Мне рассказывали, что они сажали человека в холодном подвале на цепь, приковывая наручниками…