Парящий дракон (Том 1)

- У него есть дети?

- Его жена беременна, - сказала Пэтси.

Это были те люди, которых я видел на въезде к дому Сэйра.

- Но тут есть и другое имя, - сказал Табби, наклонившись, чтобы прочесть затененную надпись. - Это...

- Это Дракон, - сказал я, - так они его называли.

Табби прочел вслух:

- В тысяча шестьсот сорок пятом году к этим четырем фермерам присоединился пятый, по имени Гидеон Винтер.

- Не знаю, назвали ли они его так потому, что о чем-то Догадывались, сказал я. - Но, даже если это и было непредумышление", Гидеон Винтер все же был человеком - во всяком случае, тем, что под этим понимают. Он был рожден таким же, как и остальные, разве что более честолюбивым.

Или просто жадным. Ну, может, не "просто". Может, с ним ничего не было "просто".

А темнота вокруг освещенной фонариком надписи отчаянно напоминала мне о том, чего я не знаю и никогда не узнаю насчет Гидеона Винтера, и я включил дополнительную подсветку. По другую сторону домов шумело, ударяясь об утесы, море.

- Через два года после того, как там поселился Гидеон Винтер, рассказывал я им, - случился неурожай. Поскольку не сохранилось записей о том, сколько было продано скота, я думаю, что практически весь скот погиб. - Я видел Пэтси и Табби, они были смутно освещенными силуэтами на фоне Грейвсенд-бич. Был туман, и ночь была очень холодной. Они все еще не поняли. - За эти три года погибли и почти все дети. Первая церковь была построена на холме - Лесопильным холмом он назывался тогда, а теперь никак не называется, - там и были похоронены дети. Это, должно быть, поблизости от твоего дома - на Эрмитаж-роад. Вспомни, что в те времена семьи были большие - пять-восемь детей в семье считалось обычным явлением. А в тысяча шестьсот сорок восьмом нашим семьям повезло, если у них остались один-два ребенка. А Гидеон Винтер овладел почти всем Гринбанком. У него не было детей, по крайней мере законных. Так что Винтер овладел почти всеми землями. И они назвали его Драконом. Я могу показать, это записано в книгах. - Я вновь почувствовал себя очень усталым: мое недолгое омоложение закончилось. Я тяжело дышал, и мне хотелось присесть.

- Что случилось с Гидеоном Винтером? - спросила Пэтси.

- Думаю, они в конце концов убили его, - сказал я. - Решили, что это был Дьявол в образе человека, и убили.

Мне так хотелось присесть, а еще лучше - улечься в постель. Двадцать пять лет назад я бы вытащил из кармана фляжку и глотнул хорошего коньяку.

- Но это не было преступлением, это был самосуд разъяренных, необразованных фермеров. Настоящее преступление - это то, что сделала с ними их жертва.

- Но как он мог это сделать - чтобы умерли растения и животные? И дети? - спросил Табби. Он не выглядел потрясенным, но в его голосе я услышал заинтересованность, которая подсказывала, что он готов мне поверить.

- Надеюсь, мы никогда этого не узнаем, - ответил я. - Я и не думаю, что сможем. Мы - люди двадцатого столетия. А они - люди семнадцатого столетия, и жили они на краю бесконечного леса. Они верили в магию, и в ведьм, и в демонов.

Я секунду помолчал - пусть они решат сами, во что верить.

- Но вот один факт для вас. Пэтси, вы с мужем давно сюда переехали? Восемь-девять месяцев назад?

Она кивнула.

- А твой дедушка, Табби, умер три месяца назад. Так что ты живешь в "Четырех Очагах" около двух недель?

Он тоже кивнул.

- А сын Мэри Грин вернулся в Хэмпстед лишь несколько дней назад. Вильямс, Тейлор, Грин. Их потомки не собирались здесь со времен Второй мировой войны. Тейлоры жили в Нью-Йорке. Дедушка Табби тоже жил в Нью-Йорке, пока заводы Смитфилда не переместились в Вудвилл в тысяча девятьсот пятидесятом. Ни один из членов семейства Гринов не жил здесь с тысяча девятьсот сорок четвертого или сорок пятого года, с тех пор как Мэри уехала в Калифорнию. Вильямс, Смит, Тейлор, Грин. Мы вернулись. Это место наше, понимаете? Это и есть магия, если хотите.

- Так вы говорите, что, раз мы вернулись... - начала Пэтси.

- Да. Раз мы вернулись, может быть, он вернулся тоже.

Потому что это не просто мы с вами вернулись - возвращаются силы, если вы понимаете, что я имею в виду.

Табби сказал:

- Паршиво.

- Я на твоей стороне, парень, - сказал я. - Прикрою тебя с фланга. Когда я впервые увидел Бейтса Крелла, со мной случилась чертовски забавная штука. Я подумал, что гляжу на Дьявола, а ведь я - атеист: я всегда полагал, что политики способны создать гораздо более привлекательный ад, чем теологи.

Мы возвращались по Бич-трэйл в темноте. Я так и не включил вновь свой фонарь. Было паршиво, как сказал Табби, но когда на Маунт-авеню сквозь густую листву просачивался свет фонарей, я почти чувствовал себя в том мире, который пытался воскресить для них, - мире, в котором бедные фермеры жили на границе глухого бесконечного леса.

Пэтси и Табби искоса разглядывали друг друга, а вокруг нас медленно смыкались тяжелые черные крылья.