Парикмахерия

«Мой милёночек лукав
Меня дёрнул за рукав
Я ж лукавее его —
Не взглянула на него».

Точно. Она — лукавее. Я ещё и не дёрнул ни за что, а она уже не взглянула. Только встала так… характерно.

Мда… При визуальном контакте с таким… ракурсом… в душе моей возникли… глубокие сомнения: а не переоценил ли я свою решимость? А также стойкость, мудрость и непокобелимость. Вот как я ей сейчас… Но на глаза попалась безрукавка, оставленная Хотеном. Эта-та ещё от предыдущего не подмылась, а тут я… вслед за смердом моим… «члены одного кружка». Причём — не революционного. Люди, конечно, все равны, но между ними надо делать хотя бы небольшие антракты. Для гигиены.

Я обошёл её по кругу, полюбовался наглой, покровительственной и многообещающей улыбкой, и почти незаметным волнообразным движением её спины. «Ракурс» и в этом ракурсе выглядит… «волнительно». Погладил её по голове, наблюдая за уменьшением доли покровительственности и уверенности в её усмешке. Сменяемыми неуверенностью и сомнением. И, ухватив её сквозь платок за волосы, одновременно сдёрнул из-под опояски свои штаны. Она ошарашено уставилась на явившийся солнечному свету мой «инструмент воспроизводства человечества». Резко дёрнулась назад, одновременно высказывая, с помощью различных междометий и отдельных звуков, своё недоумение, неприятие и даже где-то возмущение.

«Закрой рот, а то муха влетит» — русская народная мудрость. Не муха, но влетело. Она ещё пыталась вывернуться, как-то отодвинуться. Почувствовав во рту инородное тело… Конечно — инородное. Родного такого у неё нет. Она раскрыла рот до предела, панически стремясь избежать даже прикосновения к… к этой гадости. Раскрыла так широко, что я мог бы, при желании, провести полную диагностику её гланд. И всё продолжала попытки вывернуться из моего захвата за волосы.

Я уже говорил об особенностях здешней одежды. Туземные штаны поясов не имеют. Их подтягивают чуть ли не до подмышек, сверху это накрывается рубахой до колена, а посередине перевязывается опояской. Опояски бывают весьма разные. От дорогих, шитых золотом и серебром поясов и кушаков, до дешевеньких лыковых и пеньковых верёвочек. У меня сегодня простенький такой вариант уровня несколько ниже среднего — просто круглый кожаный ремешок. Не в этом суть. Главное отличие от брючного ремня — штаны сваливаются, а пояс остаётся на месте. И всё, что на поясе. Например, ножичек Перемогов.

Для меня это уже стандартный, накатанный технологический приём — ножичек остриём к глазику.

– Тпру! Стоять! Руки убери! Дёрнешься — очи вырву! Тихо.

Мгновения равновесия. У меня не хватает сил, чтобы притянуть её голову, у неё — решимости освободиться. Одурело, расширенными глазами косит на лезвие клинка, на его недавнюю заточку до бритвенной остроты, на отблеск солнца на стали. Тяжёлое, хриплое дыхание.

– Ну вот и молодца, ну вот и славненько. А теперь потихоньку рот закрой. Ме-е-едленно. Как подолом качала. Волнительно. Ну!

Она начинает медленно прикрывать нижнюю челюсть. Оттягивает губы, чтобы не дай бог, не прикоснуться, не почувствовать. На зубах нервных окончаний нет — не почувствует. На её белых зубах влажно поблёскивает слюна. Колышется при каждом её хриплом вдохе-выдохе.

Рычаги, как демоны и инцесты, бывают первого и второго рода. С неподвижной и подвижной точкой опоры. Здесь — подвижная. В форме её зубов. Хорошие зубки — никаких следов кариеса. Ну, об этом я уже говорил. Точка опоры перемещается. Соответственно, дальний край моего «рычага» поднимается и проезжается по её нёбу. Она снова дёргается, ещё резко, но уже несильно. И — не долго. Стоим. Она ещё не решилось, ещё не смирилось. Но… А язычок у неё чистенький, розовенький. Это хорошо. Язык — зеркало желудка. Значит, ничего такого несвежего у нас на стол не попадает. Я это и сам чувствую, но поварёшки вечно тянут в рот всякое чего из недоеденного.

– Губами держи. Губками. Мягко. Дурить будешь — глазья вырежу. Чувствуешь чего у тебя на языке? Вот и давай. Ощупывай язычком. А то он у тебя больно длинный.

Язычок дрожит. Можно сказать — трепещет. Дёргается чуть ниже «инородного тела». Будто пытается уйти, отодвинуться, избежать соприкосновения. И вдруг, решившись, резко, толчком, всей своей длиной прижимается снизу. И сразу испуганно отдёргивается. «Быстро поднятое — упавшим не считается». А «быстро убранное — прикоснувшимся»?

Дыхание, которое она задержала на пару секунд, вырывается с хрипом. Ох, какие ощущения. Сухая или влажная кожа — весьма по-разному реагируют на движение воздуха. Ну, понятно — с влажной поверхности происходит активное испарение молекул воды. В результате чего на поверхности возникает ощущение холода. Холодка. Снизу. По всей длине. Но выдыхаемый человеком воздух воспринимается человеком же — как тёплый или, даже, горячий. Жаркое дыхание. Сверху. Тоже — по всей длине.

– Давай-давай, работай. Кончиком — вдоль. От корня до головки. Ну! А теперь по кругу. А теперь всоси. Мягче! Прирежу! Вот так.