Парильщик

Разъ міръ на деревенской сходкѣ рѣшилъ сдѣлать его пастухомъ. Веденѣй принялъ эту должность съ благодарностію, но и къ ней оказался неспособнымъ. Ввѣренное ему стадо то и дѣло дѣлало потравы, а черезъ мѣсяцъ онъ проспалъ корову. За послѣдній поступокъ его лишили должности и онъ снова сдѣлался бременемъ своей семьи. Домашніе называли его: лишнимъ ртомъ, разгильдяемъ, полоротымъ и требовали, чтобы онъ шелъ въ Питеръ на заработки. Долго онъ отнѣкивался, долго не соглашался, но наконецъ брань и попреки надоѣли ему; онъ плюнулъ и сказалъ:

— Э, прахъ васъ возьми! Снаряжайте!

Веденѣя снарядили, дали на дорогу хлѣба, пять рублей денегъ и отправили въ Питеръ.

* * *

Въ Питерѣ у Веденѣя было много земляковъ. Они большей частью были разнощики: торговали спичками, яблоками, сельдями, пряниками и жили на артельной квартирѣ. Тотчасъ по пріѣздѣ въ Питеръ, Веденѣй разыскалъ ихъ и явился на артельную квартиру.

Такъ какъ дѣло было вечеромъ, то земляки были всѣ въ сборѣ и сидѣли за ужиномъ.

— Батюшки, Веденѣй! Какимъ лѣшимъ тебя сюда занесло? заговорили они.

— Объ васъ сгрустнулся, братцы. Дай, думаю, на заработки пойду. Пусть посмотрятъ, что я за человѣкъ есть. Авось медаль прицѣпятъ, съ ужимками отвѣчалъ онъ и началъ цѣловаться съ земляками, одѣляя ихъ письмами и посылками отъ деревенскихъ.

Земляки пригласили его ужинать. Онъ сѣлъ. Они начали засыпать его вопросами.

— Что-жъ ты въ разноску пойдешь? Торговать будешь?

— Нѣтъ, братцы, коли мѣстечко выищется, такъ лучше…

— А дудки при себѣ?

— При себѣ. Безъ дудокъ — я, что солдатъ безъ ружья.

— А гармоника?

— Тутъ. Эво горбъ-то ея изъ мѣшка торчитъ. Давно, братцы, не игралъ. На чугункѣ ладилъ было наигрывать, да по шеямъ согнать сулились.

Отъужинавъ, разнощики начали просить Веденѣя что-нибудь сыграть. Онъ досталъ гармонику, замигалъ глазами, задергалъ плечами и началъ играть напѣвая:

   Какъ у нашего Мартына
   За душой нѣтъ ни алтына.
   Охъ калина? Охъ малина?

Хотя въ пѣснѣ и ничего не было особенно смѣшнаго, но разнощики такъ и покатились со смѣху. «Вотъ собака-то! Вотъ дьяволъ-то? Ахъ ты, анафема, чортовъ сынъ!» слышалось у нихъ. Ободренный успѣхомъ, Веденѣй вскочилъ съ лавки и началъ приплясывать. Хохотъ и ласковая ругань усилились и Веденѣй долго-бы еще плясалъ, ежели-бы артельная стряпуха не остановила его.

— Антихристъ, чего ты пляшешь то? Вспомни завтра день-то какой! Вѣдь завтра Воскресенье. Люди Богу молиться, а ты бѣса тѣшить, сказала она.

Веденѣй остановился.

— А и то правда! Шабашъ, ребята! Ужъ и то за грѣхи наши не одну каленую сковороду на томъ свѣтѣ вылизать придется, проговорилъ онъ и, тяжело дыша, опустился на лавку.

— Въ шуты тебѣ на балаганы идти, камедь ломать, рѣшили про Веденѣя разнощики, однако на утро повели его въ трактиръ и стали спрашивать у знакомаго буфетчика нѣтъ-ли у него для земляка мѣстечка.

Мѣстечко нашлось и именно въ томъ-же трактирѣ. Буфетчику нуженъ былъ кухонный мужикъ, для черной работы.

— Ну вотъ и рядись, Венедѣй. Въ трактирѣ, что у купцовъ, ѣды много. Ѣшь не хочу, заговорили разнощики.

— На счетъ ѣды ужъ и говорить нечего! Эво какъ у насъ всѣ зобы-то отъѣли! Жри до отвалу! сказалъ буфетчикъ.

— Ну, а какъ положеніе?

— Пять рублей въ мѣсяцъ и горячее три раза въ день.

Веденѣй поковырялъ въ носу, пощурился, почесалъ: въ затылкѣ и согласился.

Первое время, съ горяча, какъ и всегда, Веденѣй накинулся на работу и работалъ какъ волъ, но впослѣдствіи мало-по-малу охладѣлъ. Обязанность его заключалась въ томъ, что онъ долженъ былъ наколоть дровъ, принести ихъ въ кухню, а также и воды, мыть посуду, чистить котлы и кастрюли и пр. Начнетъ, напримѣръ, чистить посуду, а въ кухню войдетъ какая-нибудь женщина или заварить кофей, или нагрѣть утюгъ, Веденѣй тотчасъ-же оставляетъ дѣло, бросается къ ней и начинаетъ «точить лясы и прибаутки». Пойдетъ въ сарай колоть дрова — смотришь — ужъ сидитъ гдѣ-нибудь на дворѣ и играетъ на дудкѣ, а около него стоятъ мастеровые, кухарки, мальчишки со всего двора и покатываются со смѣху; пошлетъ его поваръ въ рынокъ за какой-нибудь нехватающей провизіей — проходитъ чуть не полъ-дня. Шарманка-ли какая заиграетъ на дворѣ, дворникъ-ли разговариваетъ съ какою нибудь незнакомою личностію, происходитъ-ли сцена въ родѣ переѣзда кухарки на другое мѣсто, ругается ли на дворѣ кто съ кѣмъ; дерутся-ли собаки — все отвлекало Веденѣя отъ работы и онъ тотчасъ-же выбѣгаетъ на дворъ и долго стоитъ тамъ, забывъ объ дѣлѣ. Разъ за какими-то акробатами съ учеными собаками, шляясь со двора на дворъ, Веденѣй ушелъ безъ шапки и безъ армяка версты за двѣ и только тогда спохватился, когда уже ему стало нестерпимо холодно; другой разъ въ чистый котелъ, стоящій на плитѣ, онъ вмѣсто воды вылилъ какія-то помои. Посуды при мытьѣ онъ билъ множество и ежели, напримѣръ, ронялъ на полъ крышку отъ миски, то до того терялся, что бросалъ на полъ и самую миску. Долго бились съ нимъ буфетчикъ и поваръ и наконецъ прогнали его.

Веденѣй снова пришелъ къ разнощикамъ въ артельную квартиру.

— Ну что? спросили его.