Париж

Во время обхода замка быстро выяснилось, что и немец, и Роланд де Синь – потомственные военные. Шарли еще передвигался, опираясь на трость, и полковник поинтересовался, не был ли молодой человек ранен.

– Нет, господин полковник. Это был несчастный случай. Из-за перелома я не участвовал в боях.

– Надеюсь, вас лечили хорошие доктора.

– Очень хорошие. Я лежал в Американском госпитале.

Полковник кивнул с сосредоточенным видом, и Шарли понял, что все сведения, скорее всего, будут проверены. В целом же свои взгляды полковник Вальтер выразил, когда беседовал с Роландом:

– Французская армия сражалась отважно, месье. Но ваше верховное командование не подготовилось должным образом.

– Я придерживаюсь того же мнения, – ответил Роланд. – С вашей стороны любезно было отозваться с похвалой о наших войсках.

Определяющий момент, однако, наступил чуть позже. Они оказались в старом холле, где висел замечательный гобелен с единорогом, и остановились, чтобы полюбоваться им.

– Это поистине красиво, – восхитился полковник Вальтер. – Жемчужина в идеальной оправе. Гобелен всегда находился в замке?

Роланд припомнил обстоятельства, при которых покойный отец купил шпалеру, и его осенила идея.

– На самом деле, – сказал он, быстро перекраивая факты, – этот гобелен приобрел мой отец. За него просили довольно большую сумму, но отцу стало известно, что, если он не купит шпалеру, она достанется еврею. Поэтому он заплатил. – Роланд посмотрел на полковника. – Нам казалось, что этому единорогу место здесь.

– Ага. – Полковник Вальтер одобрительно кивнул. – Благое дело.

Шарли отметил, что двое штабных офицеров слегка расслабились.

Обед прошел в приятной обстановке. Немцы вели себя исключительно корректно, и тем не менее было очевидно, что семью де Синь они уже отнесли к числу тех, кого Германия хотела бы привлечь на свою сторону.

Когда они уезжали, Роланд счел возможным выразить надежду, что его известят заранее, если армия решит занять замок.

– Конечно, – ответил Вальтер и улыбнулся. – Берегите гобелен.

Шарли практически не сомневался, что больше их семью оккупанты не побеспокоят.

Все еще с тростью, но в остальном вполне здоровый, в воскресенье Шарли отправился к Луизе. В ее квартире он не был с прошлой осени, а в последний раз они виделись, когда Луиза навещала его в госпитале. Это случилось лишь однажды, потому что она опасалась встретиться с кем-нибудь из его семьи.

Под мышкой – так, чтобы всем было видно, – он держал книгу Селина, любимчика французских реакционеров. Антисемитизм этого автора внушал трепет даже нацистам.

Подходя к квартире Луизы, Шарли гадал, как пройдет встреча. Из-за войны они не оставались наедине больше года. Она получила ребенка, которого хотела, и свое желание быть независимой выразила весьма недвусмысленно. Захочет ли она продолжать отношения? А сам он хочет этого? Шарли не знал. Может, и хочет. Но сначала, решил он, надо посмотреть, как все пойдет.

А вообще, вдруг осознал Шарли, ему не терпится увидеть своего маленького сына.

Они остановились в гостиной.

– Нам надо отпраздновать твое возвращение, – сказала Луиза. – Шампанского?

– Я пока еще инвалид, – сказал он.

– Да, я вижу. – Она улыбнулась.

До чего же она привлекательная женщина. Для Шарли, как оказалось, ничего не изменилось. Вообще ничего. Он сделал движение, собираясь заключить ее в объятия, но она мягко удержала его:

– Подожди. Сначала тебе надо кое-кого увидеть.

Она провела его через небольшой коридор в гостевую спальню, в которой устроили детскую.

Как быстро растут дети, поразился Шарли. Младенец, которого он помнил, превратился в мальчика. Пока ему всего два года, но он может ходить и говорить – и очень похож на него, своего отца. Шарли подхватил Эсме и поднял так, чтобы маленький человечек смотрел ему прямо в глаза.

– Ты знаешь, кто я такой? – с улыбкой спросил он.

– Мой папа.

– Да. Я твой папа.

– Ты останешься здесь?

– На время.

– Мама моя.

– О, я знаю это. Но я буду иногда приходить к ней. Каждый раз, как буду приходить к тебе.

Крошечный мальчик задумчиво смотрел на него:

– Ты мой папа.

– Да.

И Шарли ощутил невыносимо острое желание остаться с этой женщиной и своим сыном. Он почти забыл, что она старше его, что она хозяйка борделя и что сам он – будущий виконт де Синь. И еще он хотел жениться на Луизе, хотя в глубине душе понимал, что не сделает этого.

Он провел с сыном полчаса – играл, говорил с ним. Потом пришла няня, чтобы повести Эсме на прогулку, а Шарли и Луиза удалились в спальню и занялись любовью.

Уже вечерело, когда она поделилась с ним своей дилеммой: сохранить «Приглашение к путешествию» и обслуживать офицеров оккупационных войск – или попытаться продать заведение?

– Тебе не нравятся немцы? – спросил Шарли.

– Оккупация есть оккупация. – Она пожала плечами. – Но ты, наверное, хорошо к ним относишься. У меня складывается впечатление, что многие известные и богатые люди симпатизируют им. И ты пришел сюда с книгой Селина под мышкой.