Париж

– Дорогой Шмид… – За мягкой интонацией отчетливо слышалось неодобрение. – Я понимаю, что у вас сейчас много дел, но вам будет проще расслабиться и отдохнуть, если вы постараетесь держаться в рамках приличий.

– У меня всегда много дел, полковник Вальтер.

Этой резкой фразой Шмид как будто хотел завершить диалог, но Вальтер продолжал:

– Кстати, Шмид, я слышал, что вам выпала честь сопровождать завтра вечером в театр одну важную персону. – Он усмехнулся. – Хотя не представляю, что наш друг Мюллер поймет в «Антигоне». На вашем месте я бы сейчас пошел домой и как следует выспался, вместо того чтобы изнурять себя здесь допоздна.

Мюллер? Ни единый мускул не дрогнул в лице Луизы. Это распространенная немецкая фамилия. В рейхе было несколько фигур, носящих ее. Но зато реакция Шмида была примечательна.

– Могу я спросить, где вы слышали об этом, полковник? – осведомился он ледяным тоном.

– По крайней мере два человека упомянули об этом, когда я был сегодня в штабе.

Впервые за все время знакомства с полковником Луиза уловила в его голосе нотки нервозности.

– Я верю вам, полковник, поскольку нам известно, что этот слух действительно был кем-то пущен и уже распространился. Но должен вам сказать, что это неправда.

– Понимаю.

– Очень рассчитываю на ваше понимание, полковник Вальтер. Потому что слухи могут быть опасными. – Шмид возвысил голос. – Опасными для тех, кто их распространяет.

– Вы единственный человек, кому я сказал об этом, заверяю вас.

– Надеюсь, что так.

И потом маски оказались сброшены. Взгляд, которым Шмид смерил Вальтера, был полон яда. Всякое уважение к его рангу исчезло. Гестаповец превратился в змею, готовую к атаке. А Вальтер съежился от страха.

– Думаю, что полковник Вальтер прав. – Шмид поднялся. – Сегодня из меня никудышный собеседник. Зайду в другой раз.

Он направился к выходу. Почти сразу же полковник Вальтер заспешил вслед за ним. Луиза незаметно встала в холле и слышала, как уже в дверях Шмид прошипел полковнику:

– Вы что, с ума сошли?

Дверь за ними закрылась. Они отошли от крыльца метров на двадцать, не говоря ни слова, и поэтому Луиза уже не могла их слышать, когда они вновь заговорили.

– Спасибо, – совсем другим тоном сказал Шмид полковнику. – Отлично сыграно. Вам осталось только одно невеселое дело, если вас не затруднит.

Когда полковник Вальтер вернулся, выглядел он потрясенным и попросил виски вместо обычного шампанского. Немного погодя он поднялся наверх с девушкой по имени Шанталь, которую предпочитал всем остальным. Однако не прошло и получаса, как он спустился и тихо ушел. Вскоре пришла и Шанталь.

– Что-то беспокоит его, – сказала она. – У него не встало сегодня, что я ни делала.

На следующее утро в десять часов Шарли встретился с Максом Ле Суром.

– У нас есть сообщение от Коринны. Пришло сегодня обычным путем.

Записка была аккуратно спрятана между двумя банкнотами, которые Катрина – девушка, пользующаяся наибольшим доверием Луизы, – рано утром унесла к себе домой. Чуть позже девушка отправилась на рынок и расплатилась этими деньгами с цветочницей. В течение часа записка, положенная в конверт, была опущена в почтовый ящик надежного человека.

– Должно быть, это сам Генрих Мюллер, – сказал Макс, прочитав послание. Он имел в виду шефа гестапо. – Вообще-то, мы ничего не слышали о том, что он приезжает во Францию, но в связи с высадкой союзников в Нормандии у него могли появиться дела в Париже. Немцы очень боятся, что здесь будет восстание.

– Допустим, он действительно приезжает, – развил тему Шарли. – Тогда были бы приняты самые жесткие меры безопасности. Скорее всего, приезд Мюллера постарались бы сохранить в тайне. Но человек вроде полковника Вальтера мог быть в курсе.

– Если это сам Мюллер, то будет обидно упустить его. – Макс подумал. – С другой стороны, это может оказаться ловушкой.

– Только если Коринну подозревают. Но вроде бы нет никаких оснований для этого.

– А что насчет спектакля? Зачем ему тратить вечер в театре?

– Театр всегда подозревают. «Антигона» Жана Ануя прошла цензоров, и немцы с удовольствием ее смотрят, но многие утверждают, что это скрытая антигерманская пропаганда. Мюллер мог заинтересоваться спектаклем по этой причине.

– У нас почти нет времени на подготовку, – сказал Макс. – И это огромный риск. Но я думаю, попытаться мы должны.

– Попытаться что?

– Убить его, конечно.

Люк убеждал себя, что понапрасну изводится. Но ничего не мог с этим поделать. Его последний визит к Шмиду прошел из рук вон плохо. Когда он спросил у гестаповца, есть ли новости о Коринне, тот коротко сообщил, что наблюдение за ней ничего не дало. Потом хищно улыбнулся:

– Но я все равно уверен в том, что она шпионка.

– Вы говорили, что устроите ей ловушку.

– Возможно.

– Могу я спросить какую?

– Нет. Но мы сообщим вам, если результат будет положительным.

Значит, ловушка. Но какого рода? Вероятнее всего, ее снабдят ложной информацией. Эту информацию она передаст Сопротивлению и тем самым выдаст себя. Что это может быть за информация? Угадать невозможно. Наверное, какая-то фальшивая наводка, которая приведет людей Сопротивления в засаду.