Париж

При свете дня Роланд де Синь выглядел тем, кем он был: пожилым аристократом, чье правильное лицо было обезображено ударом клинка. По-видимому, его брак был счастливым, и теперь, оставшись без супруги, он чувствовал себя одиноко. С точки зрения Амели, он был очень старым, однако крепок – этого она не могла не признать. А еще ей показалось, что, несмотря на сдержанность манер, Роланд де Синь – человек решительный и твердый.

Амели сразу заговорила о том, ради чего пришла:

– Месье де Синь, моя мать сказала, что вы оказали мне честь, попросив моей руки. Ваше предложение еще в силе?

– Да, мадемуазель д’Артаньян.

– Вы сегодня виделись с моей матерью?

– Да.

– И что же она рассказала вам об обстоятельствах моего рождения?

– Она сказала, что вы младший ребенок в семье. – На его лице отразилось легкое удивление. – Что ваш брат унаследует поместье и что ваша сестра удачно вышла замуж.

– Тогда я должна уведомить вас, месье, что вас ввели в заблуждение. Я не являюсь настоящей дочерью моего отца. Не знаю, кто мой родной отец, но он не высокого происхождения.

Роланд де Синь задумался. Его несколько удивила скромность приданого, которое давали за Амели, и он решил, что это объясняется слабостью его собственной позиции. Пожилой человек с изуродованным лицом, отчаянно нуждающийся в наследнике, не может требовать многого за красивой дочерью аристократа. Новые сведения заставляли иначе оценивать размер приданого.

– Когда вы узнали об этом, мадемуазель?

– Вчера вечером, месье.

– Для вас это стало неприятным сюрпризом, полагаю. – Он внимательно посмотрел на нее.

– Да, не скрою.

«Зачем она рассказывает мне об этом? – рассуждал Роланд де Синь. – Рассчитывает, что я разорву договор? Должно быть, ей противна мысль о старом некрасивом муже… Но как же она рискует своей репутацией!»

Если о сомнительном происхождении Амели станет известно, то с ее крошечным приданым у нее действительно не останется никаких надежд на хороший брак. Понимает ли она это? Амели молода и расстроена и действует сгоряча. Все это было очевидно для де Синя. Но он решил, что ее поступок также свидетельствует о прямоте и смелости. И за это полюбил ее еще сильнее.

И ему очень нужен был наследник.

– Мадемуазель, я премного благодарен вам за то, что вы пришли сегодня ко мне, – сказал он. – Вы не желаете оставить меня в неведении и доверили мне свой секрет. Со своей стороны, я хочу сказать, что просил вашей руки не ради вашего имени – у меня уже есть имя, которым я горжусь, – и не ради вашей красоты, хотя она была очевидна и в темноте при нашей первой встрече, а теперь при свете дня еще более впечатляет. Я захотел взять вас в жены, поскольку вы привлекли меня добродетельностью и честностью, которые я сразу распознал в вашем характере.

– Вы слишком любезны, месье.

– Ничуть. Ваш случай, даже если вы правы и не имело места какое-либо недопонимание, не так исключителен, как вам могло показаться. Поэтому во имя чести ваших родителей прошу вас никому об этом не говорить хотя бы несколько дней. Мне нужно некоторое время, чтобы самому обо всем подумать. Окажете ли вы мне такое одолжение? А затем мы вместе решим, как поступить.

– Если таково ваше желание, месье, я сделаю, как вы просите. – Амели подумала, что было бы некрасиво отказать в такой вежливой просьбе.

После ее ухода Роланд де Синь погрузился в задумчивость. Конечно, принесенная Амели новость была крайне неприятной. Внешность и манеры девушки не вызывали нареканий, однако мысль о том, что в благородное семейство де Синь вольется кровь простолюдинов, была противна ему.

Но потом одно воспоминание заставило его по-новому посмотреть на ситуацию.

За несколько месяцев до своей смерти его отец поведал Роланду об одной странной сцене, виденной им в Лувре.

– Тебе тогда было всего семь лет, – сказал ему Шарль. – Мне поручили отнести письмо королеве, матери нашего нынешнего короля. – Затем отец описал ему то, что произошло, и фигуру, мелькнувшую за дверью спальни королевы. – Говорили, что в ту ночь король вернулся и провел с королевой ночь. Может быть, так и было. Но могу поклясться, Роланд, я видел там Мазарини.

Роланд де Синь вздохнул. Что, если отец был прав? В последующие годы, когда Людовик XIII давно покоился в могиле, королевством управлял Мазарини и был в те годы так близок к королеве, что многие считали, будто они втайне поженились. Если Мазарини – настоящий отец нынешнего монарха, то это значит, что король-солнце происходит от низкорожденного итальянца, среди предков которого могли быть даже евреи.

И тем не менее он король Франции.

А кто бы ни был настоящим отцом этой прямодушной молодой девушки, она носит имя д’Артаньян. Этого должно быть достаточно для поддержания чести рода.