Париж

Софи полагала, что их вызовут вместе, но ошиблась. Этьена увели первым. Он исчез за большой дверью, и она не слышала ни слова из того, что там происходило. Наконец он вышел с посеревшим лицом. Этьен попытался улыбнуться и двинулся к жене, чтобы поцеловать ее. Но охранники не позволили ему этого и втолкнули Софи в зал суда. С глухим стуком захлопнулась тяжелая дверь.

Ее подвели к деревянному ограждению, о которое она могла опереться руками, и велели встать за ним. Напротив стоял стол, в самом центре которого сидел худой мужчина с узким лицом и пронзительными глазами, Софи он напомнил крысу. По обе стороны от него расположились еще несколько человек, очевидно судьи. В самом конце со скучающим видом устроился высокий тощий человек, весь в черном. За отдельным столом поодаль сидели еще люди – присяжные, как поняла Софи. Вдоль боковой стены шел ряд стульев. Один из них занимала крупная некрасивая женщина с черными волосами, которую Софи никогда раньше не видела.

Первым заговорил маленький человек по центру, из чего следовало, что он исполнял должность главного судьи.

– Гражданка Софи Констанция Мадлен де Синь, по Закону о подозрительных лицах вы обвиняетесь в предательстве, в принадлежности к врагам народа и революции. Признаете ли вы себя виновной?

– Не признаю, – сказала Софи как можно отчетливее.

Затем настал черед высокого человека в черном. Он не удосужился встать, когда спросил ее, встречалась ли она днем ранее со священником, известным как отец Пьер.

– Встречалась, – ответила она в полном недоумении.

– Вызовите свидетеля, – сказал человек в черном.

Крупная черноволосая женщина, сидевшая у боковой стены, поднялась и встала перед столом судьи.

Высокий обвинитель быстро удостоверился в ее гражданской благонадежности, и она поведала суду свою историю. Софи в ужасе услышала, что ее безобидное сочувствие судьбе кармелиток истолковано как нападки на революцию. Но окончательно повергло ее в смятение заявление о том, будто она с мужем подбивала своих работников и крестьян присоединиться к Вандейскому мятежу.

– Ваша дочь была в церкви, когда услышала эти слова? – спросил обвинитель.

– Да. У нее отличная память, и она сразу пересказала мне все, что слышала.

– Но это же ерунда какая-то! – вскричала Софи. – Позвольте мне отыскать отца Пьера, и он подтвердит, что ничего такого я не говорила.

– Заключенная, соблюдайте тишину, – сказал судья.

– Я не имею права на защиту?

– По Закону от двадцать второго прериаля второго года Французской республики, принятого Конвентом, – нараспев проговорил судья, – обвиняемым, представшим перед судом, не позволено иметь адвокатов и защищать себя. – Он обернулся к присяжным. – Каков ваш вердикт?

– Виновна, – произнесли они хором.

Судья кивнул и снова обратился к Софи.

– Гражданка Софи де Синь, – провозгласил он, – вы приговариваетесь к смерти через гильотинирование. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.

На этом суд над Софи закончился.

Вместе с Этьеном и четырьмя другими несчастными она провела в камере два часа, когда появился доктор Бланшар. Стражник пропустил доктора внутрь, и он тепло обнял де Синей, однако на лице его лежала печать серьезности. Он уже знал о решении суда и пообещал договориться с тюремным священником, чтобы тот зашел к ним в камеру.

Потом Бланшар отвел Этьена в угол и о чем-то долго и напряженно шептался с аристократом. Софи не слышала, о чем шла речь, но видела, как Этьен согласно кивнул в конце. После этого Бланшар сказал ей, что рядом есть пустая камера, куда он просит ее выйти с ним на минуту. Подозвав стражника, он велел ему открыть дверь и жестом пригласил Софи следовать за ним. Этьен ободряюще улыбнулся ей. Совершенно сбитая с толку, она пошла с доктором. В соседней камере Бланшар сказал, что хочет осмотреть ее.

Дело было рискованное. Сначала нужно суметь убедить судей. И не было никакой гарантии, что трибунал вообще обратит внимание на его слова. Но все же в недавнем прошлом имелось несколько примеров того, как отменяли или откладывали казнь беременным женщинам. Даже отсрочка исполнения приговора стала бы успехом. Несколько выигранных у смерти недель или месяцев могли как минимум дать новый шанс на спасение.

Вернув Софи в ее камеру, Бланшар быстро покинул Консьержери и отправился во Дворец правосудия. Там ему пришлось ждать почти час, прежде чем трибунал принял его.

Он знал, как с ними надо говорить. Его тон был уважительным, но профессионально твердым.

– У меня срочное сообщение для вас, – заявил он председателю суда. – Женщина де Синь беременна.

– Откуда вам это известно?

– Я только что осмотрел ее.

– Это выглядит подозрительно.

– Ничуть. Она молода и замужем.

– В таких случаях, доктор, мы обычно оправляем женщин в наш дом престарелых, где их осматривают сестры.

– Как пожелаете. Но прошу простить меня, если я буду настаивать на том, что могу поставить более точный диагноз, чем старые повитухи. Я специально занимался этой сферой медицины.

– Хм…