Париж: анатомия великого города

Неслучайно печально известное восстание началось 8 мая — в День победы, когда нацисты прекратили военные действия в Европе. Понятное дело, в Париже все новости из-за границы растворились в пьяных оргиях, танцах и гуляниях. Ни одна парижская газета не посчитала нужным выслать в Алжир собственного корреспондента. Даже де Голль отмахнулся от этих новостей, посчитав, что Франция имеет дело с «локальным восстанием в Константине, <…> которое прозевал генерал-губернатор Шатено».

Реакция Франции была жестокой — войска за несколько недель уничтожили около 6000 мусульман. Военные показали «крепкую руку» (и выместили злобу за недавние унижения от немецких оккупантов). Каирское радио объявило, что погибли более 45 000 алжирцев, и алжирские националисты поверили в эту статистику. После случая в Сетифе алжирский кризис свелся к отдельным стычкам между французской армией и националистами из Народной партии Алжира (НПА), которая позднее была преобразована во Фронт национального освобождения (ФНО). Вялая реакция властей дала алжирским националистам время спланировать и организовать продолжительную и жестокую войну. Заодно они уладили все внутренние раздоры. В 1954 году ФНО, получавшая деньги от арабского мира, оснащенная новым оружием и марксистско-ленинистской идеологией, взяла ситуацию дома и во Франции в свои руки.

Война в Алжире официально началась в праздник Всех святых, после того как ФНО в ответ на взрывы и памфлеты, подогреваемый радиопередачами из Каира, объявил о своей программе «восстановить государство Алжир, превратить его в независимое, демократическое и с основанное на принципах ислама общество»; причем допустимыми считались любые методы достижения этой высокой цели. Для упрощения операций руководители ФНО разделили Алжир на шесть «вилайя» (арабское слово, обозначающее территорию, находящуюся под правительственным или военным контролем). Другой пункт партийной программы ставил целью донести «войну до Франции» и превратить Париж в «седьмую вилайю».

Битва за Париж

Возобновление вооруженного противостояния в Алжире сопровождалось массовым бегством мирных граждан в Париж. Иммигранты прибывали не только из Алжира, но и со всего североафриканского побережья. Официальная статистика утверждает, что в период между 1947 и 1953 годом из Алжира в Париж переселилось 740 000 человек. Реальные цифры, скорее всего, были значительно выше.

Изначально беженцы из Северной Африки селились в центре столицы, где в 1920-х и 1930-х годах проживали их земляки: на площади и улице Мобер, в Л’Аль, на окраинах Клиши и Женевилье (где издавна обосновались марокканцы). Поколение предвоенных иммигрантов давно состояло на учете и находилось под особым надзором сил правопорядка. Префект полиции Кьяп в 1925 году даже создал специальное отделение, которое должно было держать североафриканское население Парижа под контролем. Особое полицейское подразделение базировалось в доме № 6 на улице Леконт в XVII округе столицы. После освобождения города от нацистов отряд упразднили — сотрудники, набранные из экс-колонистов, подозревались в связях с гестапо и вишистами.

Парижские североафриканцы быстро поняли, что многочисленные обещания властей освобожденного города о расовом равенстве выполнять никто не будет, хуже того, они уже нарушаются. Беженцы ежедневно сталкивались с предубежденным отношением и, подобно евреям, стали селиться кучно в попытке обеспечить собственную безопасность. Они формировали политические организации, которые немедленно объявлялись вне закона парижскими властями. В 1952 году лидер запрещенной алжирской националистической организации «Движение за торжество демократических свобод» (ДТДС) Мессали Хадж был отдан под суд, который запретил ему покидать Париж, а горожане в ходе слушаний узнали, что такие алжирские националисты, как Абдеррахман Ясин, Си Джилани и Мохаммед эль-Маади, сотрудничали с немцами. Левые и правые жаловались на то, что иммигранты разводят антисанитарию, что ислам и «европейская цивилизация» несовместимы и что «североафриканская преступность» набирает силу.

Приехав в Париж, многие иммигранты обнаруживали, что жизнь здесь еще опаснее и контролируется жестче, чем в колониях. Тревогу столичной полиции вызывали идеи о панарабском национальном освободительном движении, воплощением которого стал харизматический президент Египта Насер. Во множестве создавались проарабские газеты, их немедленно закрывали. В начале 1950-х напряженность стала очевидна даже на улицах: регулярные массовые демонстрации арабов часто заканчивались вспышками насилия. 14 июля 1953 года группа алжирских боевиков из ДТДС была расстреляна полицией, разгонявшей демонстрацию, в которой участвовало около 4000 националистов, собравшихся на площади Нации, чтобы потребовать освобождения Мессали Хаджа.