Париж между ног

Вот же? Как я посмела, я что же забыла, где я и для чего я? Пальцы нехотя выпрямились и следом вышли из контакта со мной там.

— Все! Поняла? Не будь дурой, прекрати. Ну было, это было, все! Погоди!

Лучше возьми и проанализируй, вспомни и прокрути разговор с самого начала. Это сейчас важнее всего для тебя, даже секса с ней!

Всего? И даже этого?

— Дура! Какая же ты ненормальная! И эта твоя Бленда! Запомни, что я скажу.

Хочешь всего? Тогда бери себя в руки и действуй! А прежде всего, думай, анализируй, как резидент разведки за рубежом.

Теперь, окончательно отрезвела и, прокручивая назад встречу, занялась самоанализом всего, что произошло и что говорилось. За этим занятием снова и всплакнула, и осерчала, и порадовалась, но потом успокоилась и даже задремала, довольная оттого, что свой раунд я выиграла. А вот какой ее будет следующий ход? Встала с тяжелой головой.

Вы когда-нибудь женщину разъяренную встречали, так вот это я встала такая!

Зачем-то обругала горничную, что зашла ко мне и передала, что во столько-то меня ждут в зале. И потом на прощание ей же досталось за то, что не разбудила вовремя и за что-то еще. И я бы метала еще все эти недовольные всплески и брызгала бы недовольством еще, если бы за мной не зашел он, Геннадий.

— Ну, как ты, жива?

— Да! Как видишь.

— Она тебя сильно прижала?

— Да, но ты этого не видишь. От меня горничной за это досталось.

— А ты, что же умеешь и так?

— О! И не только с ней.

— Что? И со мной?

— Со всеми. Я такая. А что ты пришел?

— Постой, остынь! Только давай ты со мной не так как с той бедной девушкой. Хорошо?

— Согласна, что еще требуется от меня?

— Нет, дорогая моя, давай спокойней, расслабься, хорошо? Я зашел, чтобы тебе передать, кто с тобой сегодня будет в парилке.

— Не в парилке, а в бане. Она так сказала и обещала. Так кто же?

— Ну, все, все! Успокойся и слушай.

А дальше он мне, кого привез, кто сам приехал и кто это. Потом о том, что ожидать и как избежать конфликтов.

Я его очень внимательно слушала, понимая, что не права так была и грубо с ним, но только сейчас волнуясь, поняла, насколько он для меня полезная фигура в этой затейливой шахматной игре за овладение троном для королевы.

Ну, раз начала, так надо играть! И не просто играть, а выигрывать, потому что мат, он же для меня будет самый настоящий и звучать вслед, потому и проигрывать мне нельзя!

Испытание второе: а как же любовь?

— Ну, милочка моя, подставляй попочку и спинку. Вот так! Еще? — это Антонина меня веничком березовым обмахивает и легонечко, нежно пришлепывает.

Мы уже час в парилке, попеременно выбегая обмыться, отлежаться и отдышаться от нестерпимой жары. При этом, как только я сяду отдышаться, то обязательно рядом со мной, под простыней или просто так нагишом кто-то присядет. И снова с просьбой что-то рассказать о себе. Мне это все уже изрядно надоело и потом эта жара, просто плавит мозги. Это почище, того пекла будет, подумала, что днем она мне устроила. Их ведь теперь трое на одну!

Но все красивые, стройные и даже она, которая скоро для меня должна будет стать такой близкой, как мамой. Это я так, забегая наперед, говорю, а вот как будет на самом деле, не знаю?

Она, хоть и в годах, но так же, как эти ее подруги, все так же, ухожена, правда, с брюшком небольшим, но не с мешками, а ровными, гладкими мышцами. И фигурка ее до сих пор хороша. То же можно сказать о ее подругах.

Одна — Людмила, высокая и худощавая, но с отвислой и большой грудью, с сосками оттянутыми, а там — гладко выбритая. И вторая — Нинель, как ее представили, также стройная, но не высокая и немного надменная баба, сорока пяти лет. Но с фигуркой, загаром по всему телу и там, где у меня полоски и белые пятна, а у нее все ровно покрыто хорошим и ровным загаром. Интересно мне, как это и, самое главное, где так можно и с кем так загорают в таком возрасте. И потом, такое нелепое на правой груди, на соске кольцо. Это что? Окольцована она кем или за что?

Поначалу мы встретились и меня Антонина представила им. Я, как могла, приветливо с ними обеими и ровно. Обратила внимание на то, как они были одеты.

На Людмиле был прекрасный полушерстяной костюмчик и кроя такого, которого я не видела нигде. Удачно все в нем, и карманчики накладные с клапанами и двойная строчка, причем цветная, не в тон, но все настолько аккуратно, что мне даже не зацепиться глазом. А на ногах чудесные туфельки на низком каблуке в тон и сумочка маленькая, но в тех же тонах. Конечно прическа от классного мастера и маникюр. Во всем ее виде так и сквозил достаток и роскошь.

Зато вторая, Нинель, безобразно одета в брюки широкие, мужскую рубашку на выпуск и в полукедах на босу ногу и с таким нелепым легким шарфиком, прикрывающим складки шеи. И какая там прическа, стрижка настолько короткая, что видно кожу на голове. Стрижка под мальчика и сама она угловатая, словно мальчишка, но подвижная и быстрая.

А меня они беспощадно и, можно сказать, нагло, разглядывали, пока Антонина им обо мне. Но ни звука, ни оценок, все молча, спокойными взглядами своих умных глаз.