Париж на три часа

— Сначала, — ответил Гидаль, — ты посидишь у меня в Ла-Форсе на гороховой диете, а сената тебе и не нюхать.

Впереди кабриолета выступали солдаты с оружием, в арьергарде следовал прикрывающий с тыла пикет когорты.

— Заворачивай, — велел Гидаль кучеру. — Что ты пьешь, приятель, с утра? Дай-ка и мне хлебнуть…

Встречая на улице знакомых, Гидаль широким жестом приглашал их к обеду — в гости (так он был уверен в успехе переворота!). Кабриолет, развернувшись, выехал на набережную Люннет, где находилось министерство юстиции. Здесь герцог Ровиго совершил ошибку, которая едва не стоила ему жизни…

— Стой, стой! — закричал ему Гидаль.

Не министр полиции вырвался из экипажа, со всех ног кинувшись бежать под защиту имперской юстиции. Солдаты арьергардного пикета бросились за ним с воплями:

— Держи его! Французы, держите…

Прохожие приняли самое активное участие в погоне за министром. Чей-то возглас из толпы был подхвачен другими:

— Вора держите! Хватайте вора…

Герцога сбили с ног. Избитый и сильно помятый, как вор, министр полиции был тут же возвращен в объятия Гидаля.

Ворота тюрьмы Ла-Форс гостеприимно распахнулись.

— Здорово, майор! — весело сказал Гидаль. — Надеюсь, ты не откажешь в приюте этому человеку?

Майор де Бюгонь невольно съежился под взглядом арестованного министра. Перестрелка глазами длилась недолго.

— Вы слышали приказ, майор? — надменно вопросил его герцог. — Так исполняйте, что вам велит новый министр…

Сопровождая Ровиго, комендант сообщил, что Паскье и Демаре уже давно сидят в камерах, как голубки в клетках.

— Так что не вы первый, — утешил его тюремщик. В ответ герцог Ровиго озлобленно огрызнулся:

— Не первый… Зато, надеюсь, буду последним! Не знаю, что из этого выйдет, но безумие должно кончиться.

Он высидел в камере минут пять и стал дергать шнурок сонетки, срочно вызывая коменданта Ла-Форса.

Майор Мишо де Бюгонь не замедлил явиться:

— Что вам угодно, сударь? Параша поставлена…

— Открой двери, — строго повелел герцог. Майор открыл камеру и сам вошел внутрь. Щупая оторванный в уличной свалке ворот мундира, герцог Ровиго сказал:

— Есть ли в тюрьме такая секретная камера-одиночка, которую не сразу отыщут посторонние?

— Есть. В ней когда-то сидела принцесса Ламабль, в ней сидел и генерал Мале.

— Переведи меня туда… как можно быстрее! В новой камере герцог ощутил себя уверенней, кулаком он обстучал массивные, обитые листовым железом двери.

— Как раз то, что мне сейчас требуется, — сказал он. — А теперь слушай… Принеси мне еды со своего стола, запри за мной двери, поставь бутыль с водою, а ключи от камеры забрось куда-нибудь подальше… Есть ли во дворе колодец?

— Бездонный, сударь!

— Вот и отлично. Забрось ключи в этот колодец. Мишо де Бюгонь в точности исполнил приказ. Потом, крадучись, вышел на тюремный двор и, воровато оглядевшись, закинул ключи в мрачную скважину древнего колодца…

— Теперь можно и позавтракать, — решил герцог Ровиго, с большим аппетитом вгрызаясь в сочную куриную лапку.

Он плеснул себе вина, поднял кружку:

— За ваши успехи, генерал Мале! Не знаю, как вы, но я уже в безопасности… Теперь в опасности вы, генерал Мале.

Чего же боялся он? Народа, естественно.

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР!»

Мале засел в кабинете Дузе, суммируя сведения о событиях, поступавшие от исполнителей его приказов. Заговор разворачивался весьма успешно, по плану: опасные лица уже находились под замком, гарнизон подчинился новой власти, государственная машина начинала вращать колеса истории в обратную сторону.

— Боккеямпе, — сказал Мале, — проверь, арестован ли капитан Лаборд? Меня эта гадина все еще тревожит…

* * *

Стремительно покинув кабинет Дузе, капитан Лаборд в нерешительности задержался на парадной лестнице штаба, присматриваясь ко всеобщей суматохе. Вдруг он случайно заметил инспектора парижской полиции — Фавье! Сержант Десятой когорты, стоя в дверях подъезда, не пропускал Фавье в здание. Лаборд, поразмыслив, величавой поступью спустился вниз:

— Фавье! Ради чего вы сюда пожаловали?

— Необходимо срочно выписать ордер на арест английского шпиона, но этот сукин сын ночью уже смотался из Парижа… А меня, как видите, почему-то не пропускают.

Лаборд властно и резко приказал:

— Сержант, не задерживайте человека, находящегося при исполнении государственных обязанностей! Пропустите его…

Офицерский шарф, авторитетный голос — все это подействовало на сержанта, и он откинул штык своего ружья, пропуская Фавье в помещение. С этого момента события в Париже стали разворачиваться совсем в другом порядке…

— Следуйте за мной, — решительно велел Лаборд инспектору, быстро увлекая его в глубины кривых коридоров штаба.

В укромном месте, где их никто не мог видеть, капитан Лаборд торопливо изложил перед Фавье свои соображения:

— Смерть императора — главный козырь в руках заговорщиков. Может, это и правда, что императора не стало. Но эти люди ввергают Францию в ужасы республиканского правления!

— Так, — сразу понял его Фавье. — Но что можно требовать сейчас от меня, если Париж уже весь в паутине заговора?

— Требуется лишь твердость духа…