Париж ночью

С чего я это ляпнул? Наверное, такая фраза застряла у меня в голове еще с тех пор, когда я кадрил девушек в Москве. Там любая на этот вопрос ответила бы: «Да». Но в данном случае такой прием мог не пройти. Это от Москвы до волшебного и несбыточного Монако было четыре тысячи километров, а от Канн до него всего полчаса езды.

И вдруг я услышал то, во что мои уши просто отказывались верить. Она улыбнулась и произнесла:

— Почему бы и нет…

— Так вперед, — воодушевился я.

— Мне нужно сходить за сумкой, — улыбнулась красавица.

— Буду ждать вас здесь, — заверил я.

— Только не обижай девушку, — напутственно произнес Мишка и подмигнул.

Через десять минут она появилась, озаряя все вокруг неземной улыбкой.

Потом мы мчались в Монако по нижней дороге над морем. Над нашими головами переливалось лазурное небо и высились скалы. Мы пролетали сквозь тоннели. Джули жаловалась на скуку в отеле «Эден рок», где селились звезды самой высшей пробы. Остальные актеры, рангом пониже, располагались в гостиницах прямо на Круазетт. Там и бурлила вся фестивальная жизнь, но поселиться на набережной означало для Джулии понизить свой статус. Вот бедняжка и страдала.

Я старался развлечь ее, как мог. Сначала мы пошли в «Казино де Пари», потом пообедали в ресторане «Людовик XV», потом порезвились в дискотеке «Джиммис», потом я отвел ее в свой любимый бар «Ливинг рум». Все это время я делал ее фотографии, даже сам сфоткался с ней в обнимку.

В пятом часу утра мы отправились в обратный путь. Я начал обнимать ее еще во время медленных танцев в баре и продолжал это делать в машине. Моя рука, не встречая сопротивления, медленно поднималась по ее бедру…

Но вдруг в зеркале заднего вида я увидел резкие вспышки цветных фонарей. Дорожная полиция, черт бы ее побрал! Откуда она могла взяться под утро на этой пустынной дороге, когда ее тут и днем с огнем не сыщешь? Вот непруха в самый неподходящий момент!!!

Я вышел из машины, подошел к офицеру. Оказалось, что, увлеченный Джули, я проскочил на красный сигнал светофора, за что мне светили поход в суд и штраф до двух тысяч евро. Я показал полицейскому свою аккредитацию, объяснил, что я гость фестиваля, и попросил сменить гнев на милость. Но это не прошло.

— Трибуналь, трибуналь… — талдычил инспектор.

Тогда я неожиданно спросил:

— Тебя как зовут?

— Анри, — опешил полицейский. — А в чем дело?

— Анри, — сказал я, понизив голос, — посмотри, кто сидит у меня в машине.

Инспектор взглянул на меня с некоторым недоумением. Потом, очевидно, любопытство взяло верх, он подошел к моему автомобилю, обошел его, как бы разглядывая, не поврежден ли кузов. Но судя по тому, как полезли вверх его брови, он разглядел девушку в салоне. И узнал ее.

Вернувшись ко мне, инспектор восхищенно покачал головой и примирительно произнес:

— Месье, вы не будете возражать, если я вам выпишу штраф на пятьдесят евро за непристегнутый ремень.

— Спасибо, Анри, — ответил я и пожал ему руку, как мужчина мужчине.

До своего «Эден рока» Джули в эту ночь так и не добралась. Мы заехали в мою квартиру в Вильфранше. (Еще раз спасибо Эдуарду Ставскому за то, что он надоумил меня ее снять.) Заехали, чтобы посмотреть на большом экране, как получились ее фотографии. Ну, а о дальнейшем, Пьер, ты уже догадался.

Мои снимки с Каннского фестиваля «Париж ночью» напечатал в нескольких номерах, и даже на обложке. Но, ни одного снимка Джули я им не дал. Было бы неправильно разочаровывать такую девушку. В ее памяти я должен был остаться знаменитым русским актером. 

Мышеловка

После каннских репортажей я стал одним из ведущих репортеров таблоида «Париж ночью». Мне казалось, что я схватил Бога за бороду, и это сильно притупило мою бдительность. Я забыл, что при всех комплиментах в мой адрес я остаюсь чужаком, и если нужно будет кем-то пожертвовать, то это будет не француз, а я, иностранец.

В тот самый период, когда я был на коне, мсье Ури, главный редактор таблоида, сказал, что хочет со мной поговорить. Обычно он беседовал с подчиненными в своем роскошном кабинете, который отличался от каморок других сотрудников, как Версаль отличается от социальной квартиры в 20-м аррондисмане. (Кто жил в Париже, тот поймет!) А тут — приглашение на обед в «Фукет’с» на углу Шанс Элизе и авеню Жорж V. Я возгордился, решив, что шеф так поощряет отличившегося работника. Но все оказалось не просто.

Ури завел со мной разговор о жизни, а потом приступил к главному. Шеф сказал, что хочет поручить мне специальное задание. Он решил запустить меня в «коробки» и спросил, знаю ли я, что обозначает на жаргоне слово. В ответ я сделал недоуменные глаза и дал ему возможность выговориться. Это закрытые клубы для свингеров, просвещал меня мсье Ури. Во Франции таких людей называют шанжистами, от слова «шанж» — «обмен». Но сути это не меняет.