Париж ночью

Сказать, что я был в шоке от ее откровений, значит ничего не сказать. Я не мог произнести ни слова. Весь остаток вечера я молчал. И когда вез ее домой. И когда провожал до лифта. Больше мы никогда не встречались. Какой вывод из этого можно сделать? Если бы, дорогой Пьер, передо мной сидел не ты, а все девушки мира, то я бы сказал им: «Красавицы, прислушайтесь к моему совету: держите язык за зубами!» 

Чудовище

Мы с приятелем отдыхали в московском клубе в обществе в двух юных красавиц. Разговор зашел о нашем общем знакомом, английском дипломате, имя которого пестрело во всех последних выпусках газет. Российское министерство иностранных дел выслало его из страны «за деятельность, не совместимую с дипломатическим статусом». Мы обсуждали эту тему на все лады и так увлеклись, что совсем забыли про наших девчонок.

Вдруг одна из них и говорит:

— Ну и что? Подумаешь. Меня тоже выслали из Греции «за несовместимую деятельность».

Вся наша компания уставилась на нее.

Семнадцатилетняя дурочка никак не походила на резидента иностранной разведки, даже на подручную Джеймса Бонда еще не тянула по возрасту.

— Врешь! — недоверчиво скривила губки ее подруга.

— Могу побожиться, — ответила Нателла, при этом она поцеловала крестик, висящий на ее аппетитной груди.

— За такие клятвы тебя черти в аду трахать будут, — предупредила подруга.

— А что, черти — не мужики? — спросила красавица, довольная, что ей удалось привлечь внимание к своей персоне.

И чтобы закрепить инициативу, она принялась рассказывать о своих приключениях.

Нателла была дочкой атташе по культуре нашего посольства в Греции. Большую часть своего детства она провела с родителями на вилле, расположенной на самом берегу моря. И благодатный средиземноморский климат сделал свое дело. Нателла расцвела, и еще в восьмом классе в ней проснулась невероятная сексуальность. Она переспала со всеми мальчишками-одноклассниками, потом перешла на местных студентов. Потом вообще перестала являться домой после ночных дискотек. Родители наказывали ее, били, водили к врачу. Нателла клялась, что больше не будет, но удержаться не могла.

Чашу терпения переполнил ее роман с местным красавцем, владельцем отеля на одном из островов в Эгейском море. Нателла исчезла с ним на неделю, даже не позвонив родителям. На ее поиски была брошена служба безопасности посольства. Пришлось даже обратиться в местную полицию. Посол рвал и метал, обещал отправить папу из Греции и поставить крест на его карьере. Поэтому когда Нателла, хлопая своими наивными глазками, наконец появилась дома, то папа для начала выдрал ее как следует, а потом побежал в посольство докладывать о счастливом возвращении блудной дочери.

С огромным трудом ему удалось сохранить место в дипломатической службе, но в отношении Нателлы посол был неумолим:

— Выслать в двадцать четыре часа.

Папа выполнил приказ досрочно. Сразу после встречи с послом он лично отвез дочку в аэропорт и сдал под присмотр двух стюардесс, чтобы она, не дай бог, не сбежала.

В Москве Нателлу ждали суровые будни. По отцовскому приказу бабушка не давала ей ни копейки денег, постоянно следила за внучкой и докладывала родителям в Грецию о ее легкомысленном поведении. Ведь Нателка и в Москве своей гульбы не прекращала. Мама рыдала в трубку, а папа обещал скоро приехать и сурово наказать.

Наконец в веселой жизни нашей красавицы наступил знаменательный момент. Она окончила школу и сразу решила начать самостоятельную жизнь, чтобы больше не слышать родительских нравоучений. Вместе с приятельницей, такой же, как и она сама, постоянной посетительницей ночных дискотек, которую тоже доставали родители, они решили начать трудовой путь, устроившись медсестрами в лабораторию онкологического центра. Их привлекла реклама, обещавшая приличную зарплату, льготное поступление в медицинский институт, а главное — работу «сутки через трое». То есть, ссылаясь на напряженный трудовой график, можно было получить официальное разрешение не ночевать дома под присмотром бабушки.

— Сегодня утром у меня закончилось суточное дежурство в онкоцентре, и теперь три дня я совершенно свободна! — подвела черту под историей своей жизни Нателла и заявила напрямик: — Надеюсь, я не буду скучать в вашей компании.

Скучать эти трое суток я ей не дал, а через неделю раздался ее звонок:

— Алекс, кто такой Усольцев?

— Откуда я знаю?

— Он говорит, что заслуженный художник…

— А-а-а… Да-да. Слышал о нем что-то.

— Он богатый?

— Не знаю.

— Узнай, и поточнее. Мне это очень важно.

Через несколько дней Нателла заявляется ко мне:

— Ну? — Это у нее была такая манера начинать разговор. Без всяких «Здравствуй», «Как дела?» и тому подобных условностей.