Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега

Людовик IX был безрассуден, его можно бы даже назвать прожектером. Разве он не мечтал обратить всех мусульман в христианство? Разве он не поверил императору Михаилу Палеологу, когда тот – только ради того, чтобы французские войска не вошли в Константинополь, – пообещал сделать Людовика арбитром при намечающемся (уже тогда!) объединении Римской и Восточной церквей?

Первого июля 1270 года он вышел со своим флотом из Эг-Морт,[306] надеясь пройти в разгар лета, не снимая с головы шлема, по Средиземноморью и освободить Иерусалим. Не вняв советам папы, ни минуты не поколебавшись и рискуя ввергнуть Францию в большие трудности с наследованием престола, он взял с собой трех сыновей. Но ему было не суждено пройти дальше Туниса: побежденный солнцем и сраженный чумой, сильно проредившей ряды его армии, Людовик Святой там и умер.

Религиозные дела после кончины короля можно было уладить в государстве вполне спокойно – помогло следование Людовиком догмам, зато о делах гражданских этого не скажешь. Непременно желая воздать каждому по заслугам, Людовик IX проводил порой настолько путаные разбирательства и произносил такие невнятные речи, что они должны были впоследствии обернуться нескончаемой чередой внутренних и внешних конфликтов.

Этот король очень хотел создать прочный костяк для гражданского права, но опирался, создавая его, на прошлое, на традиции, на обычаи. На самом деле он был невероятным консерватором и сыграл этим на руку феодалам, которые поспешили выдвинуть в качестве правовых норм привилегии, полученные ими до Филиппа Августа. Из замков Франции в течение двух веков постоянно раздавались просьбы вернуться «к старым добрым обычаям Людовика Святого», и «добрыми» этими обычаями пользовались для того, чтобы подкрепить любое свое требование. Законодательная деятельность Людовика IX, которой долго придерживались как самой правильной, состояла главным образом в том, что утверждались преимущества тех, кто сильнее.

У такого королевского поведения оказался как минимум один прекрасный результат, служащий нам и по сей день. Чтобы правильно понимать права каждого и судить по справедливости, Людовик приказал собрать во дворце – для обработки и хранения – все королевские указы, все документы, дающие право на владение, все международные договоры, кутюмы разных ленов, хартии городов, грамоты ремесленников, приговоры и решения суда. Так образовался первый архив.

Отныне у Франции была память, которой могли пользоваться юристы, историки и писатели, и память эта располагалась, словно в мозге, в столице государства. Сент-Шапель, Сорбонна и Архивы – вот три подарка Людовика Святого Парижу. И третий – отнюдь не самый незначительный из них, ведь, постоянно обогащаясь, архивы станут свидетелями «работы веков».

Начиная с Людовика IX, история пишется иначе, чем раньше. Зато утверждение, что Париж с тех пор почти не переменился, нельзя считать таким уж парадоксальным. Конечно, могли меняться его внешний вид и размеры – о, как много они менялись! – но сама природа города, его характер оставались неизменны. В точности как внутренности живого организма, все органы общественной жизни, существовавшие тогда, существуют и сейчас и, за немногими исключениями, будут существовать и впредь. Разумеется, не раз обновлялись и перестраивались здания – так же как обновляется клеточная ткань. Дороги разветвлялись, подобно артериям, их сеть развивалась по мере роста, они становились шире, чтобы… когда настанет срок, снова стать слишком узкими.

Париж рос – как дерево, концентрическими кругами. И как по срезу дерева можно определить его возраст, по планам Парижа – по укреплениям, пояс за поясом, стена за стеной – можно увидеть, как шла работа веков, в которой холодные зимы истории чередовались с жаркими летними месяцами полного процветания.

Множились мосты, но всегда, как ряды уходящих в ту и другую сторону до самого горизонта их отражений в Сене, они оставались лишь отражениями того первого моста, который перешел Цезарь.

Монета с изображением Ричарда Львиное Сердце

Истоки и берега

Средиземноморью посвящается

Эта книга посвящена Средиземному морю, вот уже семь или десять тысячелетий остающемуся неиссякающим источником цивилизаций, существующих и поныне. Здесь, на берегах этого невероятно плодовитого моря, родились знания, логика, эпическая поэзия, письменность, астрономия, появились обработка и литье металлов, здесь человек впервые осознал свою связь со Вселенной. Здесь создал он свою космогонию, вернее – череду космогоний, некое общее представление о мире, здесь начал познавать самого себя, здесь ощутил желание предвидеть и самому строить свою судьбу. Вся история человечества, сначала в масштабах одного континента, потом – всей планеты, происходит отсюда, из этого небольшого озера, из этого материнского лона, из этой голубой матки, ибо в настоящее время ничто на земле не решается и не совершается без оглядки на Европу, истинную дочь Средиземноморья.