Париж. Полная история города

«Еще пять, четыре, три минуты, – передают наблюдатели по бортовому телефону. Все они знают воздушную картину своей цели до мельчайших подробностей: ангары, заправочные и складские помещения, взлетно-посадочные полосы в Ле-Бурже – все, что через несколько минут должно превратиться в сплошной ад. Под нами через редкие облака ясно виден большой город – Париж. Никто из нас никогда не забудет тот миг, когда бомбы наших самолетов покинули свои люки и с воем понеслись вниз. Снизу донесся шум: вспышка за вспышкой, взрыв за взрывом – все это в гигантском пространстве вражеского гнезда. Вспыхнул пожар от взрыва на большом нефтехранилище. Это работа самого командира, и теперь ее видно во всех углах этого Ле-Бурже. Появились звенья вражеских самолетов. Они стали охотиться за нами, как опасные шершни. Невероятный контраст с происходящим в небе составлял раскинувшийся внизу блистающий Париж, зубцы его замков, светлая лента Сены, Эйфелева башня, Елисейские Поля… Но мы знали, что все это лишь внешний блеск Парижа, а среди населения царит паника, подвалы и бомбоубежища содрогаются от взрывов наших бомб».[228]

Парижанка и офицеры Вермахта. 1940 год

Свидетелями бомбардировки Парижа стали представители русской эмиграции. В частности, писатель Алексей Ремизов и его жена были ранены осколками стекол: бомба попала в соседний дом. Ночь бомбежки он описал в своем романе «В розовом блеске»:

«Первые бомбы брошены были на нас, на нашу тихую, славную поэтическим именем rue Boileau <…> Две бомбы ухнули в соседний № 9, стеной к стене с нашим, и одну садануло в покинутую клинику, теперь госпиталь, в здание, где ютились монашки – как раз против наших окон. Слепые, остервенелые осколки, изрешетив стену монашек, вскочили в парикмахерскую Жанины – и мигом зеркала в-бряс, и под брезгливый стон стекла они метнулись в сторону вверх и, надрываясь свистом, врезались, визжа, в выступ стены у окна, где нас застигла сирена.

Отбиваясь от осколков, мы в коридор, а в коридор уж сыпались стекла из другой противоположной комнаты. А выйти на лестницу невозможно: дверь на ключ, а ключа нет, отбросило вихрем. Некуда было деваться, и вдруг, как в мышеловке, сузилось пространство, и много пронеслось – но грохотом глушило мысль и секло все слова и было одно чувство, взрыв чувств – ужас: этот крутящийся, взывающий вихрь и это белое, кипящее пламя сквозь кровь. Окровавленный, липкими пальцами вытаскиваю из головы и с лица осколки, и странно, ничего не больно, а Серафима Павловна за руку тащила меня сесть. И вдруг у нее подкосились ноги, точно кто ударил ее, и она опустилась на ящик с газетами, а я ощупью пошел в ванную под кран промыть глаза. И тут я понял, что меня ударило в левый висок и в бровь».[229]

Непосредственное наступление фашистов на Францию началось 10 июня.

68-летний генерал Морис Гамлен, командовавший французской армией, сделал ставку на «неприступную» линию Мажино – систему укреплений на границе с Германией от Бельфора до Лонгийона суммарной протяженностью около 750 км. Однако французы просчитались. Немцы сначала нанесли удар по французской территории через нейтральные страны (Бельгию и Голландию), а затем атаковали в районе Седана, где кончались укрепления.

Короче говоря, немецкая армия перешла в наступление вовсе не там, где его ожидало французское командование. Умело дезинформировав французов, немцы банально обошли линию Мажино. Другая группировка вермахта одновременно совершила стремительный марш-бросок в сторону моря и в районе Дюнкерка прижала к берегу группировку французских, английских и бельгийских войск. 338 000 солдат и офицеров союзников (в том числе 120 000 французов) кое-как эвакуировались на Британские острова, а более 60 000 человек оказались в немецком плену.

Какие-то французские войска упорно сопротивлялись. Например, 4-я танковая дивизия тогда еще полковника Шарля де Голля, принявшая на себя первые удары наступавших немцев в районе реки Соммы, не только остановила наступление противника, но и отбросила его на исходные позиции. В другом бою танкисты де Голля при поддержке пехоты захватили около 400 пленных. После этого 49-летнего де Голля произвели в бригадные генералы и пригласили в правительство на пост заместителя государственного секретаря по национальной обороне.

Но то были лишь локальные эпизоды, не влиявшие на общий ход стремительно развивавшихся военных действий.

После эвакуации Дюнкерка немецкая армия развернула наступление на Париж. Фронт был быстро прорван, и после этого премьер-министр Поль Рейно заменил Гамлена, как он уже хотел сделать накануне немецкого наступления. Он заменил его 73-летним уроженцем Брюсселя генералом Максимом Вейганом, который во время Первой мировой войны был «правой рукой» маршала Фоша.