Париж. Полная история города

Барклай, посмотрев на карту, сказал, что надо следовать за Наполеоном и напасть на него.

Поначалу все были с ним согласны за исключением И.И.Дибича. Он советовал напасть на Париж. Князь П.М. Волконский возражал, утверждая, что в Париже находятся 40 000 человек национальной гвардии и остатки разных полков. Плюс в окрестностях Парижа стоят корпуса маршалов Мортье и Мармона, и все эти войска составляют 90 000 человек.

На самом деле, «всего регулярных войск в Париже было 24 380 человек, плюс к этому 12 000 человек национальной гвардии».[55]

М.Б. Барклай-де-Толли заявил: «Мы не можем двигаться на Париж, не зная численность их гарнизона. Если Наполеон поднимет восток, мы будем отрезаны от путей коммуникации. Надо идти на соединение с армией Блюхера, то есть преследовать Наполеона, чтобы дать ему решительное сражение».[56]

Генерал И.И. Дибич предложил разделить армию примерно пополам: одну часть отправить на Париж, вторую – за Наполеоном. К.Ф. Толь считал, что нужно двигаться на Париж.

В результате Александр I «принял окончательное решение идти на Париж. Видимо, интуиция его не подвела, хотя риск потерпеть поражение на вражеской территории был большой, но история победителей не судит».[57]

* * *

Прямой путь на Париж загораживали только маршалы Мармон и Мортье, но у них в общей сложности было не 90 000, как думали многие, а всего около 25 000 человек, да и то в основном не регулярные войска, а неопытные новобранцы. Фактически они оказались брошены Наполеоном на произвол судьбы. Сражение при Фер-Шампенуазе 13 (25) марта не могло не закончиться их полным поражением.

В итоге почти 150-тысячная армия союзников, оставив Наполеона далеко на востоке, 17 (29) марта подошла к парижским пригородам Пантен и Роменвилль.

О настроениях, царивших в Париже, сам маршал Мармон написал в своих «Мемуарах» следующее:

«Жители Парижа мечтали о падении Наполеона: об этом свидетельствует их полное безразличие в то время, как мы сражались под его стенами. Настоящий бой шел на высотах Бельвилля и на правом берегу канала. Так вот, ни одна рота национальной гвардии не пришла нас поддержать. Даже посты полиции, стоявшие на заставах для задержания беглецов, сами разбежались при первых выстрелах противника».[58]

Короче говоря, падение Парижа «уже не могло быть отсрочено».[59]

Маршал Мармон возглавлял оборону Парижа от Марны до высот Бельвилля и Роменвилля, а маршалу Мортье была поручена линия обороны, шедшая от этих высот до Сены. Войск у того и другого было так мало, что выполнение задачи выглядело маловероятным.

Союзники подошли к Парижу с севера и с востока тремя колоннами: правую (Силезскую армию) вел прусский фельдмаршал Блюхер, центральную возглавлял М.Б. Барклай-де-Толли, а левая колонна под командованием кронпринца Вильгельма Вюртембергского двигалась вдоль правого берега Сены. Боевые действия в центре и на левом фланге союзников возглавлял Барклай.

Как мы уже говорили, союзники спешили овладеть Парижем до подхода армии Наполеона, поэтому Барклай не стал дожидаться сосредоточения всех сил для одновременного штурма со всех направлений.

Георг Эмануэль Опиц. Казаки вступают в Париж. 1814 год

Одним из первых перешел в атаку генерал Н.Н. Раевский. Выделенный из его войск сильный отряд в шесть часов утра 18 (30) марта пошел на Пантен и к лесу между этой деревушкой и Роменвиллем, а сам генерал Раевский с пехотой князя Горчакова и кавалерией графа Палена 1-го пошел на штурм высот Роменвилля. Как обычно, гвардия оставалась в резерве.

Но французы сумели предупредить атаку Н.Н. Раевского. Понимая, что Пантен и Роменвилль составляют ключ к их позиции, они вознамерились овладеть ими, и были в полном движении, когда принц Евгений Вюртембергский приближался к Пантену. Угадав замысел противника, принц оставил в этом селении одну дивизию, а с другой пошел навстречу французам, к холму за Пантеном. Фактически генерал Евгений Вюртембергский (племянник императрицы Марии Федоровны, супруги Павла I) один вынужден был выдержать кровопролитный бой, в котором он потерял только убитыми до 1500 человек. После этого он запросил подкреплений, известив Барклая следующей запиской: «Второй корпус обрекает себя на жертву. Подумайте о нас и помогите нам».[60]

Михаил Богданович отвечал: «С благодарностью признаю вашу решимость. Гренадеры готовы подкрепить вас».[61]

Как видим, решительные действия Барклая, пославшего вперед две дивизии 3-го гренадерского корпуса, во многом способствовали общему успеху сражения под Парижем. Он ввел в бой резерв и «немедленно определил жребий сражения».

После этого Барклай приказал приостановить наступление, ожидая вступления в дело запоздавшей Силезской армии Блюхера и войск кронпринца Вильгельма Вюртембергского. Однако выяснилось, что Блюхер слишком поздно получил диспозицию и не смог занять назначенных ему мест, а кронпринца нельзя ожидать ранее, чем через несколько часов.