Париж. Полная история города

Смотр кончился беглым огнем из 160 тысяч ружей и 600 орудий. Можно вообразить об ужасном громе, ими произведенном. Казалось, земля раздираема была на части, и вся окрестность стонала».[84]

* * *

Знаменитый британский полководец Веллингтон после смотра заявил, «что он никогда не думал, что армию можно довести до столь великого совершенства».[85]

А прославленный адмирал Сидней Смит добавил, что «этот смотр есть урок, даваемый императором российским прочим народам».[86]

Георг Эммануэль Опиц. Казаки разглядывают карикатуры на самих себя. 1814 год

Всего в смотре были задействованы более 150 000 человек, и он превзошел все ожидания. Все полки были доведены до совершенства, и «в продолжение церемониального марша <…> никто не сбился с ноги».[87]

1 (13) сентября, утром, император Александр возвратился в Париж, где провел еще две недели в переговорах, положивших основание второму парижскому миру, и в приготовлениях к обратному походу союзных армий.

При отбытии из Парижа, император Александр с императором Австрии и королем Пруссии заключили акт, известный под названием «Священный Союз».

Император Александр, желая посетить короля Нидерландского и осмотреть поле сражения при Ватерлоо, выехал из Парижа 13 (25) сентября, рано утром.

21 сентября (3 октября) Александр отправился из Брюсселя в Дижон, где назначен был смотр 120-тысячной австрийской армии.

27 сентября (9 октября) он уже был в Базеле. Потом он побывал в Богемии, в имении князя Шварценберга, и провел там несколько дней. Затем он поехал в Силезию, а затем – в Берлин.

При въезде в Берлин, 12 (24) октября 1815 года, Александр был встречен королем Пруссии со всеми принцами и принцессами его дома.

Что же касается фельдмаршала М.Б.Барклая-де-Толли, то он, 30 августа (11 сентября) 1815 года, был возведен в княжеское достоинство с формулировкой: «За оказанные в продолжение минувшей войны с французами неоднократные важные Отечеству услуги, последствием коих было, наконец, заключение мирного трактата в Париже, и за заслуги по устройству войск, двинутых в нынешнем году во Францию, за заведенный в оных порядок, сохранение строжайшей дисциплины в землях иностранных, чем имя российского воина еще более прославлено, и за воинскую исправность, найденную в войске при сделанном у города Вертю смотре».[88]

Напомним, что Барклай получил графский титул за заслуги в четырехдневном сражении при Лейпциге, а чина генерал-фельдмаршала он был удостоен за взятие Парижа. А вот чтобы стать князем, ему оказались не нужны сражения и победы. Достаточно было просто организовать потрясающий по своей красоте парад.

К сожалению, жить Михаилу Богдановичу оставалось уже недолго. Этот выдающийся полководец, герой многих войн и полный кавалер ордена Святого Георгия, скончался 14 (26) мая 1818 года в возрасте всего 56 лет. На его княжеском гербе, заслуженном 42 годами службы в армии, начертан девиз: «Верность и терпение».

Покушение на русского царя

Отношения между Францией и Россией на протяжении второй половины XIX века не были гладкими: противостояние императоров Наполеона III и Николая I, Крымская война, Парижский трактат 1856 года, инициатива императора французов по сближению с бывшим врагом, период светлых надежд на франко-русский союз, секретный договор 1859 года и взаимное недовольство его условиями, война в Италии… Наконец, Польское восстание 1863 года… Все это надолго осложнило и без того непростые отношения двух стран.

Однако на протяжении 1863–1866 гг. Наполеон III и Александр II, сменивший Николая I, обменивались письмами как по бытовым и весьма несущественным поводам, так и по вопросам европейской политики.

Впрочем, действия Франции не вселяли уверенность в искренности ее намерений сохранить мир в Европе и создавали предпосылки для ее изоляции. Наполеон III усугубил эту ситуацию, когда в качестве компенсации за приобретения Пруссии потребовал Люксембург. Как писал военный министр России Д.А. Милютин, «вся Европа была в тревожном ожидании новой войны, но везде, так же как и в самой Франции, общественное мнение было настроено совершенно в пользу мира».[89]

Натолкнувшись на практически единодушное сопротивление Европы, император французов умерил свои требования. Но при этом он начал проявлять открытое недовольство упрочением прусского влияния, а в этом деле ему нужен был союзник.

Эдуар Мане. Вид на Всемирную выставку в Париже. 1867 год

В начале 1866 года французский посол барон Шарль-Анжелик де Талейран-Перигор в частном письме сооб-щил своему министру иностранных дел Лионелю де Мустье, что в Санкт-Петербурге наблюдается заметное охлаждение к Франции, и о ней распространяются самые недоброжелательные слухи, а глава русского внешнеполитического ведомства А.М. Горчаков, по всей видимости, собирается развернуть политику окончательно лицом к Пруссии.