Париж с нами

Но внезапно он почувствовал облегчение: до его сознания дошло, что товарищи с ним, они крепко держат его и они правы: все равно ничем Полетте теперь не поможешь… Анри продолжал смотреть туда, где исчезла Полетта за кордоном охранников. Но он уже ничего там не видел.

Поль сильно потряс Анри за плечо, и тот очнулся.

— Скажи, Дэдэ, что же можно предпринять? — спросил он, все еще не отрывая взгляда от кордона охранников.

— То, что мы собирались.

— А как же…

Анри собирался сказать: «А как же Полетта?», но удержался. Нельзя же отказываться от выполнения правильно принятого решения только потому, что ты лично пострадал.

Оставаться здесь незачем. Полетту этим не спасешь, даже если бы удалось разбить все отряды, прорваться сквозь кордон и смять противника.

— Ты прав! — согласился Анри.

Он бросил последний взгляд в ту сторону, где исчезла Полетта, и решительно зашагал вперед. За ним последовали и все остальные.

— Спасибо вам, товарищи. Теперь уже можете меня не держать, — говорит он Дэдэ и Полю.

Все получилось так, как было задумано. Клеберу, Фернану Клерку, Брасару, Феликсу и еще двум товарищам, назначенным на третью уличку, удалось задержать достаточное количество демонстрантов, чтобы охранники не заметили происшедших перемен. А в это время основная масса, повернувшись спиной к бирже труда, двинулась вперед, воодушевленная тем, что появилось точное направление и ясная цель и есть куда направить свои силы.

— В префектуру!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Поручение

Поль и Жинетта так бежали, что им стало жарко, хотя от холода захватывало дух. Иногда они замедляли шаг и восторженно говорили:

— Вот повезло!

При этом дети неловко обнимали друг друга за плечи или за шею, но тут же опускали руки, стесняясь таких проявлений нежности, и снова принимались бежать.

Вскоре они добрались до демонстрации и были поражены, что здесь так мало людей. Поль обратился к первым же встречным с вопросом:

— Вы Жака не видели?

— Какого Жака?

— Длинный такой. У него рука в полотенце…

Отвечают детям неприветливо, пожимают плечами. В самом деле, они даже не знают фамилии этого Жака. Если бы встретить кого-нибудь из знакомых, они бы спросили его фамилию.

Но люди неприветливы совсем по другой причине: три четверти из них и не подозревают, что основное ядро демонстрации ушло к префектуре. Знай они об этом, они немедленно двинулись бы туда же. А сейчас им кажется, что вся демонстрация здесь и, надо признать, она производит очень жалкое впечатление. Охранники хозяйничают вовсю, теснят демонстрантов, как хотят, и чувствуют себя победителями. Довольные своими успехами, они хохочут, хотя им и мешают ремешки касок. Охранники торжествуют победу — почти без всякого труда они получат премиальные за участие в стычках. Дело в шляпе, и можно больше себя не утруждать — вот почему они все реже и реже атакуют толпу… Они даже стали менее грубыми и снисходительно, с наигранным добродушием уговаривают демонстрантов разойтись:

— Идите по домам, вы же видите — все равно вам крышка!

— Вас водят за нос.

— Берите пример с ваших вожаков. Что-то их не видно, попрятались в свои норы!

Ну, а если им ответить как следует, они немедленно перестают чесать языки и дают волю рукам или же схватывают кого-нибудь из демонстрантов.

Дети, чтобы не потерять друг друга, взялись за руки и пробиваются сквозь толпу, то наступающую, то отступающую под натиском охранников. Поля и Жинетту кидает из стороны в сторону, но они все же не замедляют шага. Толпа уже совсем редкая, она не похожа на те демонстрации, полноводные как реки, когда народу удавалось добиться крупных побед. Она скорее напоминает маленькие ручейки, оставшиеся на берегу после отлива.

Повсюду лужи; одни от слезоточивых газов, которые стелются по земле и щиплют глаза, другие — какие-то непонятные.

— Поло, осторожно…

— Что такое?

— Подними ногу.

— Ой!

Поль поспешно поднял ногу. В густой, липкой красной луже остался след подошвы, но он вскоре затягивается, и поверхность лужи снова становится гладкой. Поль нерешительно исследует ногой эту страшную жидкость.

— Не смей! Она чья-то! — кричит Жинетта. Девочка хочет сказать, что эта кровь принадлежит человеку и совсем непохожа на ту, которую видишь обычно в мясной лавке.

— Да, это настоящая кровь, — подтверждает Поль.

Увидев человеческую кровь, дети одновременно вздрогнули, словно электрический ток пронизал их. Они были потрясены до глубины души, только что им было жарко, а теперь по телу пробежал озноб.

— А вон смотри, там… Клебер!..

Жинетта видит Клебера впервые, она его не знает даже в лицо. Вдвоем с Полем они подходят к нему. Тот жестикулирует, уговаривает людей не расходиться, чуть ли не хватает их за полы — словом, старается выиграть время.

— Клебер! А Клебер! Послушай! Ты не видел Жака? — спрашивает Поль и для краткости показывает жестом, что он ищет того Жака, у которого перебинтована рука. Клебер понял.

— Нет, не видел! Уходи отсюда, немедленно уходи! Слышишь?!