Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

В городе произошла очередная перемена символов государственности: место белых знамен с бурбонскими лилиями заняли знамена трехцветные.

Трехцветное знамя вручили даже статуе Генриха IV на Новом мосту; парижские простолюдины, проходя мимо, говорили бронзовому королю: «Ты бы не натворил таких глупостей, старина!» Имелось в виду, что Генрих IV не опубликовал бы таких ордонансов, как его потомок Карл X.

Карл между тем по-прежнему не хотел признавать, что для него все кончено и что он уже не способен влиять на происходящие в стране процессы. Король объявил, что сам решил назначить своим наместником Луи-Филиппа, и хотел вручить ему соответствующий ордонанс 2 августа. Но герцог Орлеанский ответил королю отказом, заявив, что он получил власть из рук представителей народа и не вправе принимать ее от кого бы то ни было другого.

Тогда король решил отречься от престола в пользу своего внука, герцога Бордоского (того «посмертного ребенка», который появился на свет в 1820 году, через семь месяцев после убийства его отца, герцога Беррийского); в его пользу отрекся от престола и сын короля, герцог Ангулемский. Карл X предлагал Луи-Филиппу стать наместником при малолетнем короле, и поздно вечером 2 августа новому королю были вручены документы об отречении старого короля и дофина, но герцог заявил, что решение по этому вопросу может вынести только палата депутатов, которой он эти документы и представит.

Луи-Филипп, герцог Орлеанский, провозглашенный наместником королевства, верхом покидает Пале-Руаяль и направляется в парижскую Ратушу. Худ. О. Верне, 1832

Наступило 3 августа – день, на который было назначено начало парламентской сессии. Она открылась в час дня в Бурбонском дворце. Присутствовали далеко не все члены палат: депутатов было две с половиной сотни (половина списочного состава), пэров около сотни (одна пятая часть). Герцог Орлеанский сообщил собравшимся об отречении короля и дофина, но умолчал о том, что они отреклись в пользу своего малолетнего наследника. Герцог держался и говорил как будущий правитель; он рассказал о том, какую политику намерен проводить и какие изменения собирается внести в Хартию. Впоследствии герцога Орлеанского не раз упрекали в том, что он даже не пытался защитить интересы своего малолетнего родственника; оправдываясь, герцог отвечал, что, если бы он попытался это сделать, растерзали бы их обоих.

Тем временем национальные гвардейцы, собравшиеся по приказу Лафайета, вместе с множеством добровольцев двинулись в Рамбуйе, чтобы припугнуть Карла X. Король сначала намеревался дать бой мятежникам, однако делегация, в составе которой был маршал Мезон, сумела внушить ему, что дело очень серьезное. Вообще-то Мезон сильно сгустил краски, заверив короля, что в трех лье от Рамбуйе стоит «армия» из 60, а то и 80 тысяч человек; на самом деле эта плохо вооруженная и плохо организованная толпа состояла самое большее из 20 тысяч человек, и верные королю гвардейцы могли бы без труда ее расстрелять. Но монархию Бурбонов эта новая кровь, пожалуй, все равно бы не спасла.

В ночь с 3 на 4 августа король с семьей, небольшой свитой и остатками армии отправился в Ментенон. Там он распустил королевскую гвардию и оставил при себе только тысячу лейб-гвардейцев, которым предстояло проводить его до Шербура – порта, откуда 16 августа он вместе с семейством отплыл в Англию. Хотя все корабли в шербурском порту были украшены трехцветными флагами, королю позволили отправиться в изгнание под собственным белым флагом. Из Англии он в 1832 году переехал в Прагу (в то время входившую в состав Австрийской империи), а четыре года спустя, 6 ноября 1836 года, скончался в Гориции (также на территории Австрии).

В Париже тем временем закладывались основы нового царствования и нового политического режима. Открылась биржа, причем денежный курс резко пошел вверх. Председателем палаты депутатов был избран один из деятельных участников переворота – Казимир Перье, а 7 августа депутаты проголосовали за новую редакцию Конституционной хартии. В ней уже ничего не говорилось о том, что конституция дарована народу монархом; в статью 14-ю (позволявшую королю издавать любые ордонансы) было внесено важное ограничение. Оно гласило: король «не может ни при каких обстоятельствах ни отменять законы как таковые, ни приостанавливать их действие». Кроме того, были изменены некоторые пункты Хартии, касающиеся деятельности самих палат. Например, председатель палаты теперь не назначался, а выбирался самими депутатами; открытыми для публики сделались заседания не только палаты депутатов, но и палаты пэров; и для депутатов, и для избирателей снизился возрастной ценз.

Свобода отделяет зерна от плевел. Карикатура Гранвиля и И.-Э. Форе из газеты «Карикатура», 6 октября 1831 года