Париж — всегда хорошая идея

Устроить публичное чтение в лавке придумал весельчак-издатель. Монсиньяк решил, что будет неплохой идеей провести после блестящей презентации в издательстве и нескольких выездных мероприятий в крупнейших книжных магазинах нечто похожее и там, где были созданы иллюстрации.

В своей остроумной вступительной речи он, разумеется, не преминул упомянуть, что не кто иной, как он сам, Жан-Поль Монсиньяк, благодаря своему безошибочному чутью на талантливых людей («Хороший издатель с одного взгляда распознает настоящий талант!») свел друг с другом этих двух симпатичных нелюдимых чудаков (именно так он сказал, и Розали с Максом при этих словах удивленно переглянулись, а затем расплылись в понимающей улыбке).

У директора издательства «Опаль-Жёнесс» были все основания радоваться. С тех пор как в августе состоялся приуроченный к семидесятилетию Макса Марше выход этой книжки с яркими иллюстрациями, было распродано сорок тысяч экземпляров. Оказалось, что глубоко ошибались те, кто считал, будто бы читатели давно забыли добровольного отшельника Марше. Осыпанная похвалами рецензентов, восторженно принятая маленькими и большими читателями, его новая книжка даже попала в список произведений, выдвинутых на премию детской и юношеской литературы.

— Ну, mon vieil ami[18], — похлопал старинного соратника по плечу сияющий от удовольствия Монсиньяк, — вот это поздравление так поздравление! Что скажешь! Некоторых людей надо силком толкать навстречу удаче! — сказал он и громко захохотал.

Старый друг сделал вид, что не расслышал намека, и только улыбнулся, зато Розали так и сияла от радости, с трудом веря своему счастью. После выхода этой книги другие издательства тоже обратили внимание на молодую художницу, и ей уже поступило предложение на набор из десяти открыток с различными мотивами. Прибавилось также заказов на индивидуальные поздравительные открытки. Многие люди стали приходить в лавочку Розали, потому что прочитали о ней в газетах. Если так пойдет и дальше, то можно больше не волноваться о том, где взять денег на арендную плату, мысленно радовалась Розали. Скорее уж придется беспокоиться о другом — как ей управиться, когда у нее столько работы.

— Тебе надо бы подумать о том, чтобы нанять в лавку помощницу, которая подменяла бы тебя за прилавком, — сказал ей на днях Рене, глядя, как она который уже вечер подряд допоздна сидит за рисунками. — А то ты работаешь уже сутки напролет. Между тем всем известно, что самый полезный сон — это сон до полуночи.

После этого он с озабоченным и укоризненным выражением лица прочел ей очередную лекцию о человеческом организме, объясняя, что полезно, а что вредно.

Бедный, славный Рене! В последние недели и месяцы она не больно-то много уделяла ему внимание, тратя весь пыл на работу над иллюстрациями к «Тигру». Представленные ею наброски и пробные рисунки, к счастью, все, кроме одного, были одобрены как издателем, так и автором. Она три раза съездила в Ле-Везине к Максу Марше, чтобы обсудить с ним предложенные картинки. И она искренне полюбила старика, который при первой встрече показался ей таким угрюмым и неприветливым. Она ценила его прямоту и чувство юмора, хотя их мнения относительно того, какие сценки нужно включить в иллюстрации, не всегда совпадали. Под конец разговора они перешли на просторную террасу с видом на заросли голубых гортензий и там, под сенью широкого белого зонта, угощались великолепной сhаrlоttе aux framboises[19], приготовленной его экономкой мадам Бонье. Незаметно для себя они начали рассказывать друг другу о вещах, уже не имевших отношения к его сказке и к иллюстрациям. Оба, как влюбленные, без устали вспоминали в разговоре обстоятельства своей первой встречи, и Розали под конец призналась Максу, что сначала приняла ввалившегося к ней в лавку в выходной день неприветливого покупателя за заблудившегося сумасшедшего старика, который несет какую-то околесицу.

Макс признался ей, что поначалу был не в восторге от предложения, чтобы его книжку иллюстрировала «дилетантка», а на улицу дю-Драгон явился только для того, чтобы потом с чистой совестью сказать, что, на его взгляд, рисунки девушки, торгующей открытками, просто ужасные.

Оба очень смеялись, а Розали поведала Максу, что синий цвет был ее любимым и что у нее, по словам ее матери, насчет синего цвета всегда был пунктик, а затем, глядя Максу прямо в глаза, спросила:

— А вы верите в случайности, мсье Макс?

(Несмотря на то что они подружились, они по-прежнему оставались на «вы».)

Макс Марше, посмеиваясь, поудобнее откинулся на спинку плетеного кресла и поймал вилкой ягодку малины.

— Случайностей не бывает, — сказал он и, подмигнув, добавил: — Это не мои слова. — Он положил ягоду в рот и проглотил. — Это сказал человек позначительнее, чем я. Во всяком случае, мне впервые в жизни довелось своротить стойку с открытками, для того чтобы познакомиться с хорошенькой женщиной.

— Мсье Макс! — смеясь, воскликнула Розали. — Вы, кажется, со мной флиртуете?