Париж – всегда отличная идея

Реальность была такова, что сейчас я стояла и жутко мерзла на склоне холма на гребаной овцеводческой ферме, отчаянно пытаясь не блевануть на собственные ботинки. Не так должны были разыгрываться мои романтические фантазии! Господи, какая же я идиотка!

Чувствуя себя в этот момент особенно уязвимой, я поняла, что просто не могу этого сделать. Я не могу с ним встретиться. Я хотела только одного – свернуться калачиком на заднем сиденье, натянуть одеяло на голову и лежать так, пока не придет время уезжать. Меня даже не волновало, что Джерри, скорее всего, убьет нас по дороге домой. Я дернула ручку дверцы машины. Она была заперта. Черт подери!

Блеяние овец отвлекло меня от моих панических мыслей, я подняла глаза и увидела, как из полосы тумана появляется стадо овец, а вслед за овцами – пастух и две собаки. Был ли это Колин? Он был слишком далеко. Я не могла сказать точно. Внезапно мои ладони вспотели, а дыхание стало прерывистым. Я ужасно занервничала. Либо он вспомнит меня, либо нет. Подумаешь, большое дело! Так ведь?

Я сделала шаг. Любопытство на время заставило меня забыть о моих переживаниях, и я двинулась ближе к помосту, чтобы разглядеть его как следует. Как только я узнаю, Колин это или нет, я всегда смогу убежать и спрятаться за машиной. Очень по-взрослому, я знаю.

На полпути к смотровой площадке произошла катастрофа. Одна из овец отделилась от стада и направилась прямо ко мне. Вместо того чтобы отпрыгнуть в сторону, как это сделал бы нормальный человек, я застыла на месте, даже когда увидела, как одна из собак бросилась бежать за овцой, обезумевшей от ужаса.

Глаза овцы были широко раскрыты от страха, а черно-белая собака, больше похожая на волка с оскаленными зубами, приближалась к своей жертве. Овца толкнула меня, повалив на землю, словно я была живым щитом, что защитит ее от собаки, которая пронеслась бы мимо меня, если бы не командный голос, прорвавшийся сквозь какофонию вздохов, криков туристов, блеяния овец и пыхтения собаки.

– Лежать, Симус, лежать, – приказал пастух, которого я видела на холме, и Симус упал на землю рядом со мной. Я пристально посмотрела на него, но пес не выказал ни малейшего раскаяния.

Именно тогда я почувствовала, что рукам и коленям холодно. Я посмотрела вниз и увидела, что упала в грязную лужу. Отлично. Я вытащила руки из этой жижи. С них капали вода и грязь – ну, я надеялась, что это вода. Я попыталась ухватиться за что-нибудь, чтобы встать. Мне пришлось немного повозиться, прежде чем две сильные руки схватили меня под мышки и подняли на ноги.

Я оглянулась через плечо, и у меня перехватило дыхание. Я бы узнала эти голубые глаза, эти глубокие ямочки на щеках, этот вихор и копну темно-рыжих волос где угодно. Колин Донован!

Глава восьмая

Мисс, с вами все в порядке? – спросил он.

Я наклонила голову, позволив волосам упасть на лицо. За ту наносекунду, что наши взгляды пересеклись, я поняла, что он не узнал меня. Это был лишь вежливый вопрос незнакомца, который желал удостовериться, что я не ушиблась.

– Все отлично, – сказала я. – Я в полном порядке.

– Конечно, если сырость, грязь и холод – это для вас отлично, – ответил он. В его голосе слышался смех. Это было так до боли знакомо, что мне захотелось запрокинуть голову и тоже рассмеяться, но жгучая застенчивость удержала меня от того, чтобы поднять глаза. – Томас, отведи нашу гостью в ванную комнату и спроси у миссис О’Брайен, есть ли для нее сменная одежда.

– Да, сэр, – отозвался зал Томас.

– В этом нет необходимости, – запротестовала я.

– Я настаиваю, – сказал Колин. Он разговаривал с моей макушкой, потому что я отворачивала лицо – как ненормальная – и отряхивала колени, как будто пытаясь привести себя в порядок, а на самом деле – избегая его взгляда. Я просто не могла допустить, чтобы наше воссоединение произошло таким образом. Все было совсем не так, как я себе представляла, и перфекционист внутри меня колотился в настоящей истерике. Интересно, смогу ли я незаметно выскользнуть из дома и пешком вернуться в свой коттедж?

– Сюда, мисс, – сказал Томас, точнее, я предположила, что это он, так как все еще смотрела вниз.

Я отвернулась от Колина и пошла на голос. Томасу на вид было лет восемнадцать. Высокий и худощавый, с открытым лицом, он улыбался безо всякой насмешки. Я это оценила.

Мы оставили помост позади, и перед моим взором предстал он – старый белый фермерский дом с черной отделкой и ставнями, с цветочными горшками на окнах. Вдоль стены дома были высажены садовые деревья, сейчас по-зимнему голые. За домом находился сарай, где я научилась стричь овец, а рядом располагалась длинная низкая хижина, тоже белая, с черными ставнями, как и сам дом. Именно там мы все спали, пока жили на ферме. Я улыбнулась, вспомнив поздние ночи, полные смеха, сытные завтраки и дни, проведенные в горах, где мы ухаживали за овцами. Мое сердце наполнилось воспоминаниями.

Томас впустил меня в хижину. Там почти ничего не поменялось. Те же самые практичные двухъярусные кровати, расположенные по обе стороны комнаты, и куча разномастных комодов между ними.