Парижане. История приключений в Париже

Жители Парижа, включая Марию-Антуанетту, неплохо обходились и без карты с тех времен, когда город был ограничен островом. Большинство людей никогда не покидали своего квартала, а для тех, кто выезжал за пределы города, существовали фиакры. «Парижане, – сказал Луи-Себастьян Мерсье, – берут фиакры даже для самой короткой поездки». Это можно было отнести как на счет здравого смысла, так и на счет лени. «Даже жители столицы не могут похвастаться знанием ее улиц», как было отмечено в энциклопедии «Лярус» в 1874 г. Знания топографии самих возниц фиакров представляют собой загадку. Во все века в правилах, относящихся к наемным фиакрам, нет ни одного упоминания о необходимости знать улицы. Есть сотни правил, касающихся скорости и трезвости возницы, подвески и интерьера фиакра, кормления лошадей, нежелательности загромождения мостовых, езды поперек шествий, оскорблений пешеходов, дурного обращения с пассажирами женского пола и снятия одежды в теплую погоду, но нет ни одного правила, которое требовало бы от возницы знать кратчайший путь из одного пункта в другой. Но так как на фиакрах со временем появились фонари разных цветов, показывающие, какую часть Парижа они обслуживают, можно предположить, что знания возниц всегда были ограниченны в любом случае, и выбор точного маршрута часто был предоставлен лошади фиакра.

Спустя полвека после того, как Мария-Антуанетта заблудилась на левом берегу Сены, польза карт города была все еще не столь очевидна даже для людей, которые печатали их. В 1853 г. руководство для наборщиков, «которые не знают столицу», но желают найти в ней работу, содержало список из шестидесяти типографий, который представлял собой необыкновенно длинный прозаический отрывок, должный служить маршрутом. Безработный наборщик должен был добраться до типографии на улице Де-Риволи («бывший дом номер 14 по улице Де-Фоссе-Сен-Жермен, лестница справа после первого двора»), а затем, «покинув это учреждение, повернуть налево по улице Риволи и ехать до улицы Сен-Дени, где следует повернуть направо и ехать до конца этой улицы, пересечь площадь Шателе и мост Менял и двигаться по улице Барийери (Бочарная), которая обращена к вам, до первой улицы справа – улицы Сент-Шапель, где в доме номер 5 находится месье Букен».

Вся поездка «при условии, что человек проведет две минуты в каждой мастерской, займет семь с половиной часов» – после чего незадачливый наборщик мог обратиться к списку «всех типографий в радиусе 100 км от Парижа».

Случилось так, что в тот вечер понедельника, возможно, недалеко от улицы Дю-Бак над одним из величайших шедевров современной картографии работал человек, который лучше всех был способен направить королеву на правильный путь. Где-то в этом большом, сбивающем с толку городе Эдм Вернике, прищурившись, смотрел в подзорную трубу, измеряя угол улицы при свете фонаря, который держал его слуга. (Он и члены его команды – шестьдесят геометров – всегда делали измерения ночью. Так они могли работать в обстановке, когда их не толкают со всех сторон, не донимают собаки или не давят экипажи.) Он мечтал составить первую совершенно достоверную карту Парижа в масштабе, который показывал бы каждую изогнутую стену и кривую нишу. Он начал работу над ней за свой собственный счет еще пятнадцать лет назад, и до завершения работы все еще оставалось несколько лет.

Король благословил этот проект, но новое правительство оказалось менее заинтересованным. Когда была направлена просьба о финансировании этого предприятия, некий депутат потребовал, чтобы это дело было отправлено на обсуждение комиссии, «чтобы определить, нужна ли действительно такая карта».

Если бы королева и ее спутник могли, как Эдм Вернике, увидеть Париж с птичьего полета, они бы увидели, что улица, по которой они шли, была внешним краем паутины улочек, сходящихся на перекрестке Алого Креста. Некоторые из этих улочек были обнадеживающе прямыми, но они пересекались с другими улицами под странными углами, образуя площади в виде параллелограммов и трапеций, которые, казалось, день ото дня менялись. Время на тех асимметричных улицах протекало на какой-то неопределенной скорости. Могло пройти и пять минут, и полчаса с того момента, когда они перешли по мосту на левый берег реки.

Случайно или по запаху они нашли дорогу назад через улицу Сен-Пер или какую-нибудь другую, соседнюю, вышли к реке и оказались на набережной, но выше по течению от моста Понт-Рояль. С противоположного берега на них смотрели стены Лувра. Набережные были по-прежнему безлюдны, но часовой занял свой пост на дальнем конце моста. Слева, словно по памяти, королева могла увидеть свое крыло дворца Тюильри и, наверное, впервые догадалась о его месте в большом плане города. На небольшом расстоянии от него ее муж и дети сидели в фиакре, считая минуты и задавая себе вопрос, когда обнаружится отсутствие короля и арестована ли уже королева как предательница или нет.