Парижанка в Париже

Когда завтрак подошел концу, и оба ощущали какое-то блаженство, умиротворенность, несколько избыточную сытость, после которой появляется желание плюхнуться на какое-то время в мягкое кресло и краем глаза посмотреть телевизор, раздался телефонный звонок. Звонила Николина мама и спрашивала, не соберутся ли «ребята» на дачу?

«Вы ведь через неделю укатите опять в Париж, а когда еще приедете?» – посетовала она, нажав на «педаль» родственных чувств.

– Соглашайся! – шепнула Анюта, – нечего в городе торчать. И малышу полезно свежим воздухом подышать!

Николай, естественно, согласился. Разговор скоро закончился, мама только сказала, что нужно прикупить по пути, чтобы ей не пришлось куда-то идти.

* * *

Виктор Андреевич Гарнет сметал желтые осенние листики, уже начавшие опадать с берез у крыльца на серую бетонную дорожку. При этом современная металлическая, пружинящая метелка издавала неприятный скрежет, который, впрочем, его не смущал. Он насвистывал мелодию марша из фильма «Мост через реку Квай». Когда-то в юности он ходил в Москве на кинофестиваль на внеконкурсные просмотры вместе с «дедом» и был под огромным впечатлением от фильма. Конечно, многое забылось, а вот мелодия засела. Тара-тарара-ра-ра, тара-тара-ра-ра-та-та, тара-ра та-та… И хотя считается, что свистеть – можно деньги просвистеть, он насвистывал любимую мелодию. Все равно деньги, какие есть, те и есть, пенсию не отнимут, а работа – таких специалистов, как он, еще надо поискать, а потому можно не особенно беспокоиться.

Он с удовольствием прислонил метелку к старой яблоне и пошел открывать калитку. Он точно рассчитал, когда приедут «ребята». Николай пропустил вперед Аню – этот «прием вежливости» был у него уже в крови, а сам вошел следом. Правой рукой он катил перед собой складную коляску с сыном, в левой держал плетеную корзинку с разными продуктами, «прихваченными» на рынке по пути.

– О! Это совсем на французский манер, с корзинкой, – хмыкнул отец, впрочем, достаточно одобрительно. – Это несите в дом, там мама хлопочет с кофе. А я тут пока присмотрю, не волнуйтесь…

– Ну, здравствуй, мсье Андре! – осторожно взял он крохотную ладошку внука в свою руку.

* * *

1816 год. Санкть-Петербургь, февраль.

…Путешествие оказалось более длительным, чем рассчитывал Васильчиков: то на море стоял выматывающий штиль, то ветер дул встречный, а в узких проливах не с руки было лавировать, то еще что случалось. Но этим мучениям скоро наступил конец, не случайно ведь переправил в Петербург Васильчиков, купленные через французов чертежи англичанина Фултона, который придумал первый пароход! В конце концов, пришел «Юпитер» в Кронштадт, откуда прямо с пристани Андрей Васильчиков отправил денщика в Петербург, чтобы тот справился, где ему предстояло квартировать хотя бы первое время. А на следующий день и сам Андрей Николаевич переправился в столицу.

Так, покинув Петербург поручиком, Васильчиков, теперь уже майор, через два года после ухода из Парижа основных частей русской армии, окончательно вернулся в Россию. Но генерал-лейтенант Чернышев покровительствовать ему по военной части не мог, хотя и обладал определенным влиянием. А потому Андрей был окончательно откомандирован в Генеральный штаб, правда, в «особенную канцелярию квартирмейстерской части Генерального штаба», но отправился учить английский язык, потом получил звание подполковника и… вышел в отставку с высочайшей «рекомендацией». «Рекомендация» была сухой и лаконичной – служить в Министерстве иностранных дел и готовиться к поездке в Соединенные американские штаты.