Парижанка в Париже

На следующее, воскресное утро на машине покатались по городу, на мосту через Ур а л сфотографировались на границе, вернее, у линии, которая обозначает символическую границу между Европой и Азией. То постояли в Азии, то в Европе, а то и одной ногой там, другой – здесь. Да и вообще, в таком месте можно найти столько возможностей для фотографии!

Потом поехали на Банное озеро, поднялись на карусельной дороге на вершину горки, где, любуясь красивым видом, вкусно пообедали в ресторане. Место действительно производило впечатление своей предосенней красой начинавших золотиться берез, чернеющими старыми елями и красно-желтыми стволами сосен. Все-таки Южный Ур а л, пусть и не очень, но отличается от того же Поволжья.

– Вот зимой здесь на горных лыжах кататься – самое удовольствие! – с гордостью говорил Анютин отец. – Сюда даже из Москвы многие приезжают.

Говорили о том, об этом, но главного вопроса – что думаете о будущем? – родители так и не задали. Надо будет, ребята сами скажут. Да и вообще, понять нынешние нравы старшему поколению бывает сложно, так что лучше лишних вопросов не задавать. Анюта к этому своих родителей уже давно приучила.

Ранним утром понедельника приехали в аэропорт и в салоне самолета увидели несколько знакомых лиц из числа тех, кто был в ложах на хоккее. Руководители комбината спешили в Москву – дела решать.

* * *

1814 год. Париж, 27 августа.

… Наполеон жестко требовал, чтобы никуда не просочилась информация о заговорах, которых было немало, особенно в последнее десятилетие его правления. Он всегда помнил слова своего министра Талейрана, с которым в глубине души был согласен: «Есть штука пострашнее клеветы. Это – истина».

Он хотел, чтобы Франция и Европа считали, что он гениален во всех своих делах, что его обожает народ, а его политика полностью и безоговорочно всеми поддерживается, что французы одобряют его путь к императорскому престолу. Так ли это было на самом деле? С чего бы это деятели его режима с легкостью продавали за границу все важные сведения, которые могли быть использованы против Франции, не говоря уже о том, что и против самого Наполеона? Наиболее проницательным политиком оказался Талейран, сочетавший в себе некоторую физическую ущербность с невероятной умственной изворотливостью и остротой мышления. Для большинства лиц из окружения императора была одна общая черта – жадность. В Париже за деньги можно было получить все, начиная от карт будущих походов Великой армии и кончая суаре с дамами, близкими к генералам из ближайшего окружения Наполеона.