Парижская тайна, или Истина в вине

– На ужин я останусь, – сказал Сивко. – Готовят здесь исключительно!

– Я тоже, – подхватил Таранов.

– А проблему мы сейчас решим, – пообещал Воронов.

«Дмитрий Александрович думает, что девушка в моей спальне, – усмехнулся Михаил, поднимаясь по лестнице вместе с хозяином и остальными гостями. – Дудки! Ее надежно спрятали. А я здесь ни при чем…»

Шампанское, господа! Шампанское! Или Второе разоблачение

Он надеялся, что Зигмунд в точности выполнил данные ему инструкции. Хватит ли на это смелости у сомелье? А у девчонки? Хватит! У нее-то уж точно хватит. Отчаянная. Черт ее знает, отчего эта оторва так ему симпатична? Выпороть бы ее… Ан нет, он ей помогает. Михаил первым подошел к двери в свою комнату и рывком распахнул ее:

– Прошу!

Воронов вошел и равнодушно осмотрел покои.

– Надо бы убрать грязную посуду, – бросил, скользнув взглядом по тарелке и чашке.

– Вот кто хорошо устроился! – рассмеялся Таранов. – За столом ест, в спальне тоже ест! И с прислугой подружился. Яйца «пашот», судя по остаткам ланча. Это тебе не яичница с беконом и не банальный омлет. На заказ для тебя готовят, Михаил. Стараются. Как тебе это удалось?

– Я долго улыбался экономке, – натянуто ответил он и подумал: «А посуду можно было бы и убрать».

– Здесь никого нет, – подвел итог Федор Иванович. – Впрочем, я так и думал. Дохлый номер. Ну что, господа, наигрались в сыщиков?

– Да, развлеклись, – кивнул Таранов. – Теперь я сыт, ленив и тоже склоняюсь к мысли о прочесывании дома охраной. Неудобно, конечно, но придется потерпеть. Закроемся в каминном зале и попросим подать чего-нибудь этакого. Воронов, есть у тебя в подвалах какая-нибудь экзотика для услаждения вкуса?

– Экзотики полно, – мрачно ответил хозяин. – Что ж, пойдемте. Я сейчас распоряжусь.

Но вместо того чтобы направиться к лестнице, Дмитрий Александрович задержался в конце коридора и прислушался:

– Господа, тихо! Остановитесь! – сказал повелительно.

– Зачем? – переглянулись гости.

– Одну минуту, господа. Есть у меня одна догадка. Хочу ее проверить.

Все случилось неожиданно и быстро. Михаил даже не успел ничего предпринять. Они стояли у двери в спальню Бейлис. И вдруг… Воронов резко толкнул дверь. Она со стуком распахнулась. Все вздрогнули.

– Что ты делаешь, Дима? – спросила Елизавета Петровна.

– Хорошая шутка! – мрачно сказал Воронов.

– Что? Где? Я ничего не вижу!

– А ты присмотрись.

Бейлис по-прежнему лежала на кровати, на лице подушка. Голые, бесстыдно раскинутые ноги, алые стринги. В ее комнате все оставалось без изменений, все тот же бардак, на туалетном столике пепельница с испачканными губной помадой окурками и початая бутылка ликера, на полу валялось алое платье. Никто ничего не понимал.

Воронов стремительно подскочил к кровати, снял подушку с лица женщины и отбросил в сторону:

– А ну! Вставай!

– Боже! – ахнула Елизавета Петровна. – Это же не Бейлис!

– Кто это?! – в один голос воскликнули Таранов и Сивко.

Рыжеволосая девушка стремительно вскочила и выпалила:

– Привет!

Все замерли. Она была в одном лифчике и крошечных стрингах, но ничуть не стеснялась этого. Причем стринги алые и похожие на те, что принадлежали задушенной Бейлис, а вот бюстгальтер был второго размера и другого цвета. Точеная фигурка, молочно-белая кожа, рыжие волосы, а плечи, нос и щеки усыпаны веснушками, что добавляло пикантности ее яркой, цветущей красоте. Разоблачения она не испугалась, на гостей смотрела с вызовом и улыбалась. Видимо, Воронов заметил, что лифчик, выглядывающий из-под подушки, не того цвета, и заподозрил обман.

– Эта особа ночью проникла в замок и задушила Бейлис, – мрачно сказал хозяин.

– Никого я не душила!

– Ты кто такая? – спросила Елизавета Петровна.

– Доминика. Ника.

– Я ж говорил, хорошенькая! – рассмеялся Таранов.

Девушка стрельнула в него глазками и кокетливо улыбнулась.

– Я не спрашиваю, как тебя зовут, а спрашивают: кто ты? – раздраженно сказала Елизавета Петровна.

– Господа! – издалека раздался голос Зигмунда. Он бежал по коридору и кричал: – Господа! Это моя дочь! Я вам сейчас все объясню!

– Какая еще дочь?! – резко повернулся к нему Воронов.

– Моя! Наша! Эстер! Иди же сюда, Эстер! Разрешите…

Зигмунд отодвинул плечом Сивко и вошел в спальню.

– Ника! Немедленно накинь на себя что-нибудь! – закричал сомелье. – Что ж ты стоишь голая перед господами?! Ника!

Рыжеволосая девочка неохотно взяла с дивана покрывало, повернувшись при этом к мужчинам спиной и показав маленькую упругую попку. Алый треугольник стрингов ничего не прикрывал, но зато подчеркивал прелесть белоснежной кожи и округлых ягодиц. Таранов присвистнул и разулыбался, Сивко буркнул что-то неразборчивое. Сверкнув ягодицами, нахальная девица кое-как задрапировалась в покрывало и затараторила:

– Никого я не убивала! Я к маме с папой приехала погостить. Мне просто захотелось посмотреть, как живут богатые. Вы ведь никого сюда не пускаете. Я уже год на съемной квартире живу одна. А мама с папой здесь. Мы только в городе и встречаемся, вы их почти не выпускаете! Я по ним соскучилась…