Парижские тайны

— Талисман? — небрежно заметил Родольф. — Неужто вы верите в талисманы? Где же вы, к черту, откопали его?.. Дайте мне адрес фабрики.

— Их больше не делают, мой дорогой, лавочка закрылась... Эта безделушка относится к седой древности, ее носили три поколения. Я очень дорожу ею — это фамильная драгоценность, — прибавил он с мерзкой улыбкой. — Потому-то я и подарил ее Хитруше... пусть приносит ей счастье в наших совместных операциях, ибо она весьма ловко помогает мне... Увидите, увидите ее в деле... если мы предпримем вместе какую-нибудь коммерческую сделку... Но вернемся к главному предмету нашего разговора... Вы говорили, что на аллее Вдов...

— Имеется под номером семнадцать дом, принадлежащий богачу... зовут его...

— Я не так бестактен, чтобы интересоваться его фамилией... И вы говорите, что в его кабинете имеется шестьдесят тысяч франков золотом?

— Шестьдесят тысяч франков золотом! — воскликнула Сычиха.

Родольф утвердительно кивнул.

— И вы знаете расположение комнат в этом доме? — спросил Грамотей.

— Прекрасно знаю.

— А войти в дом трудно?

— Со стороны аллеи Вдов — каменная ограда семи футов высотой, сад, в который выходят окна одноэтажного дома без всяких уступов и выступов.

— И один-единственный привратник охраняет эти сокровища?

— Да!

— Каков же ваш план кампаний, молодой человек?

— План самый простой... перелезть через стену, открыть отмычкой входную дверь или взломать ставни с внешней стороны. Что вы на это скажете?

— А что, если привратник проснется? — спросил Грамотей, пристально смотря на молодого человека.

— Сам будет в этом виноват... — ответил Родольф многозначительно. — Ну как, подходит вам это дельце?

— Вы прекрасно понимаете, что я ничего не отвечу вам, пока не увижу всего своими глазами, иначе говоря, с помощью моей жены; но если все, что вы говорите, соответствует действительности, мне кажется, что следует взять эти сокровища еще тепленькими... сегодня вечером.

И злодей пристально взглянул на Родольфа.

— Сегодня вечером... невозможно, — холодно ответил тот.

— Почему, раз хозяин возвращается только послезавтра?

— Да, но я не могу сегодня вечером!..

— Неужели? Ну, а я не могу завтра.

— По какой причине?

— По той же, которая мешает вам действовать сегодня... — ответил с ухмылкой разбойник.

— Ладно!.. Согласен, пусть будет сегодня вечером. Где мы встретимся с вами? — ответил, немного подумав, Родольф.

— Встретимся? Мы не расстанемся до вечера, — сказал Грамотей.

— Как так?

— А к чему нам разлучаться? Погода проясняется, мы погуляем, бросим взгляд на аллею Вдов. Вы посмотрите, как работает моя жена. После чего мы вернемся, сыграем партию в пикет и закусим в знакомом мне подвальчике на Елисейских полях, в том, что рядом с рекой; а ввиду того, что аллея эта пустеет рано, мы отправимся туда к десяти часам вечера.

— Я присоединюсь к вам в девять часов.

— Хотите вы или не хотите участвовать в деле вместе с нами?

— Хочу.

— В таком случае мы не расстанемся до вечера... иначе...

— Иначе?

— Я подумаю, что вы собираетесь устроить мне заманиху[61], а потому и хотите уйти...

— Если я собираюсь устроить вам ловушку, что мешает мне сделать это сегодня вечером?

— Решительно все... Вы не ожидали, что я предложу вам немедленно приступить к делу. А поскольку мы не разлучимся, вы не сумеете никого предупредить...

— Вы не верите мне?..

— Нисколько... но так как в вашем предложении может оказаться доля правды, а шестьдесят тысяч франков заслуживают того, чтобы ими заняться... я согласен попытать счастье, но только сегодня вечером или никогда... В последнем случае, я пойму, что вы собой представляете... и угощу вас в свою очередь... не сегодня, так завтра, кушаньем собственного изготовления...

— А я отплачу вам за любезность... можете не сомневаться.

— Все это глупости! — пробормотала Сычиха. — Я скажу то же, что и Чертушка; сегодня вечером или никогда.

Родольф был в жесточайшей тревоге: стоит ему упустить эту возможность захватить Грамотея, и, по всей вероятности, она никогда больше не представится: отныне злодей будет настороже, а быть может, его опознают, арестуют и снова сошлют на каторгу, а он унесет с собой все тайны, которые Родольфу было необходимо узнать.

Положив довериться случаю, своей ловкости и смелости, он сказал Грамотею:

— Согласен, мы не расстанемся до сегодняшнего вечера.

— В таком случае, я с вами заодно... Скоро будет два часа... Отсюда до аллеи Вдов далеко; дождь льет как из ведра: давайте сложимся и наймем извозчика.

— Если мы возьмем извозчика, я успею выкурить сигару.

— Конечно, — сказал Грамотей. — Хитруша не боится запаха табака.

— В таком случае, я выйду на минутку, чтобы купить их, — молвил Родольф, вставая из-за стола.

— Не утруждайте себя понапрасну, — заметил Грамотей. — Хитруша сходит за ними...

Родольф сел на прежнее место. Грамотей разгадал его намерения. Сычиха вышла из кабинета.

— Какая у меня хорошая хозяюшка, а? — заметил негодяй. — И до чего ж покладистая! Ради меня она пойдет в огонь и в воду.

— Кстати насчет огня, здесь, черт возьми, не жарко, — заметил Родольф и спрятал обе руки под блузой.