Парижские тайны. Том 2

Томас Сейтон, который всегда был деятельным помощником и пособником своей сестры в ее преступных замыслах, хотя он и считал их в общем-то бесполезными, теперь решил отказаться и дальше играть столь постыдную роль; тем не менее он согласился в последний раз помочь сестре установить прямые связи с Сычихой; однако он объявил Саре, что не станет принимать участие в новых кознях, которые они задумают совершить.

Поняв, что ей не удастся вернуть Родольфа, разрушая те узы и привязанности, которые, как она полагала, дороги ему, графиня надеялась теперь, как мы уже говорили, обмануть его с помощью недостойного плутовства, успех которого мог бы помочь ей осуществить ту давнюю мечту, которую лелеяла эта упрямая и жестокая женщина.

Речь шла о том, чтобы убедить Родольфа, будто дочь, которую родила от него Сара Мак-Грегор, не умерла, и найти девушку, какую можно было выдать за эту его дочь.

После короткого молчания Сара сказала Сычихе:

– Ловки ли вы, решительны и не болтливы?

– Я ловка, как обезьяна, решительна, как дог, и нема, как рыба, вот какова я, Сычиха, и такой сотворил меня дьявол, чтобы я могла получше служить вам, коли потребуется… так что я на все способна… – со смехом ответила старуха. – Надеюсь, что мы лихо завладели для вас юной крестьянкой, кстати, она сидит сейчас в тюрьме Сен-Лазар и пробудет там еще добрых два месяца.

– Сейчас не о ней речь, а совсем о других вещах…

– Как вам будет угодно, милая дамочка! Важно только, чтоб вслед за тем, о чем вы меня попросите, появились бы денежки. А уж тогда-то нас с вами водой не разольешь!

Сара Мак-Грегор не могла скрыть гримасу отвращения.

– Должно быть, вы знаете, – спросила она, – каких-нибудь простых людей… людей обездоленных?

– Ну, таких-то в нашем городе побольше, чем миллионеров… только выбирай! Слава богу, нищих в Париже богато!

– Мне нужна бедная сиротка, и, главное, такая, что лишилась родителей в раннем детстве. Но этого мало: надо, чтобы у нее было красивое личико, добрый нрав и чтобы было ей не больше семнадцати лет.

Старуха с удивлением посмотрела на Сару.

– Я думаю, такую сиротку отыскать нетрудно, – продолжала графиня, – ведь есть столько подкидышей…

– Ах, вот что вам нужно! Но скажите, милая дамочка, вы, должно, совсем позабыли про Певунью… А ведь она-то как раз вам и нужна!

– Что это еще за Певунья?

– Та самая девчонка, которую мы выкрали для вас с фермы в Букевале!

– Да не о ней теперь речь, я ведь вам уже сказала!

– Да вы меня выслушайте, а главное – вознаградите за добрый совет; вам ведь нужна сиротка, кроткая, как овечка, и красивая, как ясный день, и надо, чтоб ей было не больше семнадцати лет, ведь так?

– Вот именно…

– Ну так вот! Возьмите себе Певунью, когда она выйдет на волю из тюрьмы Сен-Лазар; вам ведь просто повезло, она как будто нарочно для вас создана, потому как ей было всего шесть лет, когда этот проходимец Жак Ферран, а тому уже десять лет, передал мне ее на воспитание да еще добавил тысячу франков в придачу – только бы от нее избавиться… ведь тогда Турнемин, что сейчас на каторге в Рошфоре, ее ко мне и привел… и сказал, что от этой девчонки хотят избавиться или, на худой конец, распустить слух, будто она померла…

– Жак Ферран… вы так сказали? – воскликнула Сара столь изменившимся голосом, что Сычиха даже попятилась и опешила. – Нотариус Жак Ферран, – снова заговорила Сара, – поручил вашим заботам этого ребенка… и…

Она не в силах была продолжать.

Волнение графини было слишком сильно; она протянула к Сычихе руки, которые судорожно подергивались; изумление и радость исказили черты ее лица.

– Никак не пойму, чего это вы так всполошились, милая моя дамочка, – сказала старуха. – А ведь это все проще простого… Десять лет тому назад Турнемин, старый мой кореш, мне сказал: «Хочешь взять к себе шестилетнюю девчонку, от которой хотят избавиться? Будет ли она жить или околеет, это неважно; зато заработаешь тысячу франков, а с девчонкой делай что хочешь…»

– С тех пор прошло десять лет?! – воскликнула Сара.

– Ровно десять…

– Это была белокурая девочка?

– Уж такая белокурая…

– И с голубыми глазами?

– С голубыми глазами, а вернее сказать, со светло-синими, как васильки.

– И это та самая… что жила на ферме?..

– Мы упрятали ее в тюрьму Сен-Лазар… Надо сказать, я не думала, что встречу ее в деревне… Воровку-то…

– О господи! Господи! – воскликнула Сара, упав на колени, воздев руки и возведя глаза к небу. – Воистину пути твои неисповедимы… Я простираюсь ниц перед твоим промыслом. О, неужели такое счастье возможно?.. Нет, нет, я все еще не могу в это поверить… это было бы чересчур прекрасно… нет, быть не может!..

Потом, быстро поднявшись с колен, графиня сказала Сычихе, которая смотрела на нее в полной растерянности:

– Пойдемте…

И Сара пошла впереди старухи быстрым шагом.

Дойдя до конца аллеи, она поднялась на несколько ступенек, что вели к застекленной двери в кабинет, пышно обставленный дорогой мебелью.

Сычиха уже собиралась было последовать за графиней, но та жестом приказала ей оставаться снаружи.

Потом Сара громко позвонила в колокольчик.

На пороге показался слуга.