Парижские тайны. Том 2

– Все это хорошо, даже превосходно, но ведь Амбруаза-то предупредили, что его собираются арестовать, и не явись я на час раньше того времени, которое вы мне указали, он бы от меня улизнул.

– Неужто вы полагаете, господин Нарсис, что я его тайно предупредил о вашем приходе?

– Я твердо знаю одно: этот разбойник в упор выстрелил в меня из пистолета: к счастью, пуля попала мне в руку.

– Конечно, господин Нарсис, спору нет, что ваше занятие не обходится без таких незадач.

– Ах, вы называете это незадачей!

– Вот именно, потому как этот негодяй наверняка собирался влепить вам пулю прямо в грудь!

– Целил ли он в руку, в грудь или в голову – не в этом дело, я не о том толкую; в каждом ремесле есть свои неприятности.

– Но зато и свои удовольствия, господин Нарсис, и свои удовольствия! Возьмем, к примеру, такой случай: человек такой смышленый, такой ловкий, такой храбрый, как вы… долгое время выслеживает целую шайку преступников, он преследует их, обходя квартал за кварталом, притон за притоном, и делает это с помощью такой надежной ищейки, как ваш покорный слуга Краснорукий; и вот наконец человек этот, следуя за ними по пятам, загоняет их в мышеловку, из которой ни одному злодею не удастся ускользнуть; признайтесь, господин Нарсис, что такое дело доставит большое удовольствие… истинную радость охотнику… Не говоря уж о той пользе, какую поимка этой шайки принесет правосудию, – с важностью прибавил содержатель кабачка «Кровоточащее сердце».

– Я готов буду согласиться с вами, если ищейка окажется надежной, но только сильно боюсь, что это не так.

– Ах, господин Нарсис, неужто вы думаете…

– Я думаю, что, вместо того чтобы указывать нам верный путь, вы забавляетесь тем, что сбиваете нас с дороги и таким образом злоупотребляете тем доверием, каким пользуетесь. Каждый день вы обещаете помочь нам захватить эту шайку… но этот счастливый день так никогда и не наступает.

– Ну а коли он наступит именно сегодня, господин Нарсис, в чем я совершенно уверен, и коли я помогу вам заграбастать сразу и Крючка, и Николя Марсиаля, и вдову, и ее дочь, и Сычиху в придачу, тогда вы признаете, что улов будет что надо? Тогда-то вы перестанете меня подозревать?

– Тогда перестану. Больше того, вы окажете нам настоящую услугу, потому что у нас есть очень сильные, почти достоверные подозрения о преступной деятельности этих людей, но веских доказательств, к сожалению, нет.

– Так что небольшая, но надежная улика, которая позволит их замести и разом спутать все их карты, будет вам куда как полезна, господин Нарсис?

– Без всякого сомнения… А вы можете меня заверить, что это не вы подтолкнули их на задуманное ими преступление?

– Я тут ни при чем, клянусь честью! Сама Сычиха явилась и предложила мне заманить сюда торговку драгоценностями: эта чертова одноглазая баба выведала у моего мальчишки, что гранильщик алмазов Морель, что живет на улице Тампль, работает над настоящими драгоценными камнями, а не над фальшивыми, к тому же Сычиха узнала, что тетка Матье часто носит в своей сумке драгоценные камни на знатную сумму… Я притворился, что принимаю предложение Сычихи собраться тут вместе с Марсиалями и Крючком, с тем чтобы вы могли накрыть сразу всю шайку.

– А куда подевался Грамотей, этот опаснейший преступник, наделенный богатырской силой и жестокостью, он ведь всегда действовал заодно с Сычихой? И принадлежал к числу завсегдатаев кабачка Людоедки.

– Грамотей?.. – переспросил Краснорукий, прикидываясь удивленным.

– Ну да, каторжанин, бежавший из Рошфора: его настоящее имя Ансельм Дюренель, и его приговорили к пожизненному заключению. Теперь нам стало известно, что он изуродовал себе лицо, чтобы стать неузнаваемым… Вы о нем ничего не знаете?

– Ничего… – не моргнув глазом ответил Краснорукий, у которого были свои резоны для этой лжи, ибо Грамотей был заточен в одном из подвалов под кабачком.

– Есть все основания предполагать, что Грамотей совершил несколько новых убийств. Очень важно было бы поймать его.

– Вот уже месяца полтора о нем ничего не слышно.

– Недаром вас упрекают в том, что вы потеряли его след.

– Все время упреки! Всегда упреки, господин Нарсис!..

– Ну, упрекают-то вас не без причины… А что вы можете сказать о контрабанде?..

– Неужто я должен знать все о людях определенного пошиба? И о контрабандистах тоже? И это для того, чтобы наводить вас на их след?.. Донес же я вам о той трубе, по которой перекачивали спиртное, она тянулась от заставы Трон вплоть до дома на улице…

– Все это я знаю, – сказал Нарсис Борель, прерывая Краснорукого, – но вы ведь доносите на одного злоумышленника, а позволяете скрыться доброму десятку таких же и продолжаете безнаказанно заниматься темными делишками… Я не сомневаюсь, что вы, как хороший теленок, двух маток сосете, по известной поговорке.

– Ах, господин Борель… не такой я жадный, чтоб заниматься таким бесчестным делом…

– Но это еще не все; на улице Тампль, в доме номер семнадцать, живет некая женщина по фамилии Бюрет, та, что деньги под заклад дает; так вот, ее обвиняют в том, что она скупает у вас краденое.