Парижские тайны. Том I

— Да, Кабриона, — глухо ответил Пипле. — Его безобразное лицо было прижато к стеклу, и он смотрел на меня в упор своими кошачьими глазами… Что я говорю, кошачьими? Глазами тигра! Точно как в моем кошмаре… Я хотел заговорить — но язык прилип у меня к небу, хотел подняться — и не смог оторваться от кресла; сапог выпал у меня из рук, но, как во всех критических и самых важных случаях в моей жизни, я… сохранил полную неподвижность… И тогда ключ повернулся в скважине, дверь открылась и Кабрион вошел!

— Он вошел! Какое нахальство! — подхватила г-жа Пипле, не менее мужа пораженная этой дерзостью.

— Он вошел медленно, — продолжал Альфред, — остановился на миг у порога, гипнотизируя меня своими свирепыми глазами… затем двинулся ко мне, останавливаясь на каждом шагу и бросая на меня пронизывающие взгляды, не говоря ни слова, ужасный и безмолвный, как привидение!..

— Ох, у меня мурашки бегут по спине, — прошептала Анастази.

— Но я становился все неподвижнее и неподвижнее, сидя в моем кресле… Кабрион приближался все так же медленно, завораживая меня взглядом, как змея маленькую птичку… Он внушал мне ужас, но я не мог оторвать взгляда от его страшных глаз. Он подошел ко мне совсем близко… Я не мог больше выносить его отвратительного вида, это было сильнее меня, я не выдержал… и я закрыл глаза. И тогда я почувствовал, что он осмелился поднять руку… на мою шляпу! Я почувствовал, как он взял ее за верх, медленно поднял… и оставил меня с обнаженной головой! Я почувствовал головокружение, дыхание мое стеснилось, в ушах шумело, я все плотнее вжимался в кресло и все крепче зажмуривал глаза. И тогда Кабрион наклонился, обхватил руками мою лысую голову, мою почтенную, достойную голову. Как я имел право сказать до этого покушения, — так вот, он взял мою голову двумя руками, ледяными, как руки мертвеца… и на моем высоком лбу, покрытом холодным потом… запечатлел бесстыдный, дерзкий поцелуй!!!

Анастази воздела руки к небесам.

— Мой самый злейший враг целует меня в лоб! И я вынужден терпеть его мерзкие ласки, после того как он повсюду преследовал меня из-за моих волос! Такой чудовищный кошмар заставил меня призадуматься и совсем парализовал… Кабрион воспользовался моей неподвижностью, чтобы снова надеть мне шляпу на голову, а затем ударом кулака нахлобучил ее мне до самых глаз, как вы сами видели. Это последнее оскорбление потрясло меня, это было последней каплей, переполнившей чашу, все вокруг меня завертелось, и я потерял сознание. Но в последний миг я увидел из-под полей моей шляпы, как он выходит из нашей комнаты так же спокойно и медленно, как и вошел.

Тут Пипле упал в свое кресло, словно этот рассказ истощил его силы, и безвольно воздел руки к небесам.

Хохотушка выскочила из швейцарской, у нее тоже сил больше не было, она просто задыхалась от смеха и не могла больше сдерживаться. Родольф и тот с великим трудом сохранял серьезность.

Внезапно на улице послышался шум, который обычно производит множество людей, перед воротами произошла какая-то суета и еще через минуту по плитам у двери дома загремели ружейные приклады.

Глава VIII АРЕСТ

— Ох, господин Родольф! — кричала Хохотушка, вбегая; она была бледна и вся дрожала. — Там полицейский комиссар со стражей!

— Правосудие божие заботится обо мне! — воскликнул Пипле в религиозном экстазе. — Наконец-то арестовали этого Кабриона… К несчастью, слишком поздно!

Комиссар, которого легко было узнать по перевязи, выглядывавшей из-под его черного сюртука, вошел в швейцарскую; лицо его было серьезным, достойным и суровым.

— Господин комиссар, вы пришли слишком поздно: преступник сбежал, — печально сказал Пипле. — Но я могу вам дать все его приметы… улыбка жестокая, взгляд нахальный, манеры…

— О ком вы говорите? — удивился полицейский.

— О Кабрионе, о ком же, господин комиссар! Но если поспешить, еще можно поймать, — ответил Пипле.

— Я не знаю, кто такой Кабрион, — нетерпеливо прервал его полицейский. — В вашем доме живет ювелир-гранильщик по имени Жером Морель?

— Да, мой комиссар, — насторожившись, ответила г-жа Пипле.

— Ведите меня в его квартиру.

— Морель-гранильщик? — переспросила привратница вне себя от изумления. — Да ведь это агнец божий, он не способен…

— Здесь проживает Жером Морель, да или нет?

— Да, мой комиссар, со своей семьей, в мансарде.

— Так ведите меня на эту мансарду!

Затем, обращаясь к одному из своих спутников, полицейский добавил:

— Пусть два жандарма ждут внизу и не уходят от ворот, а Жюстена пошлите за фиакром.

Тот удалился, чтобы исполнить приказ.

— А теперь, — сказал комиссар полиции, обращаясь к Пипле, — ведите меня к Морелю.

— Если вам все равно, мой комиссар, я заменю Альфреда: он себя плохо чувствует из-за этого Кабриона… Его от него мутит, как от капусты.

— Вы или ваш муж, мне это безразлично. Идемте!

Вслед за г-жой Пипле он начал подниматься по лестнице, но вскоре остановился, заметив, что Родольф и Хохотушка идут за ним.

— А вы кто такие? Что вам нужно? — спросил он.

— Это двое наших жильцов с пятого этажа, — ответила г-жа Пипле.