Парижские Волки. Книга 1. Клуб Мертвых

По мере усиления беспокойства барона, в нем пробуждалась подозрительность. Он не смог убить жену. Сейчас его прогнала женщина, которую он любил более всего на свете. А де Белен был сообщником герцогини… Он помогал интриге, которая довела до отчаяния его, Сильвереаля, старого друга, даже более… сообщника, который мог сделаться опасным.

Надо было выяснить подробности, и с этой целью барон явился к герцогу де Белену. Впрочем, наученный горьким опытом, зная, что в бурных объяснениях с герцогом победа редко остается на его стороне, он решил прибегнуть к другому средству.

— А! Здравствуйте, любезный герцог, — сказал он де Белену, направляясь к нему с протянутыми руками.

— Очень рад вас видеть, — ответил де Белен вполне искренне. — Но я замечаю, барон, что у вас очень веселый вид… Есть ли, действительно, причины радоваться?

— Радость! Не совсем то слово, — отвечал с улыбкой Сильвереаль, — впрочем, замечу, что если бы не одно ничтожное обстоятельство, я объявил бы, что вполне доволен…

— Тем лучше для вас. Вот у меня далеко не так.

— Как? — вскричал барон тоном живейшего участия. — Уж не случилось ли с вами что-нибудь неприятное?

— Может быть!

— Невозможно! Фортуна улыбается вам с таким постоянством, которым она, отнюдь, не балует остальных! Вы богаты, уважаемы… Наконец, скоро должны стать мужем одной из самых красивых и богатых наследниц Парижа!

Де Белен вздрогнул.

Намеки на его планы относительно Люси де Фаверей сладко терзали сердце… если предположить, что слово «сердце» могло относиться к мускулу, совершавшему регулярные движения в груди герцога де Белена.

Он вдруг вспомнил об обещании, данном ему Сильвереалем несколько дней тому назад.

— Что вы хотите сказать? — спросил он. — Вы, значит, добились от баронессы…

— Чтобы она поговорила о вас? Ну, это было бы уже слишком скоро. Однако…

Он остановился. Он видел, что благодаря лжи преимущество было на его стороне, и решил использовать ситуацию.

— Говорите же! — торопил де Белен.

— Если я колеблюсь, любезный герцог, то единственно, надо признаться, из суеверия. Я не люблю при исполнении намеченного плана объяснять все подробности дела. Такая болтливость ведет к неудаче, поверьте мне!

— Что же тогда вы говорили о моей будущей свадьбе?

— Я хотел показать, что я вас не забываю… Со времени нашего последнего свидания, когда вы бросили мне несколько довольно жестких слов, о чем, я убежден, вы сами сожалели, я много размышлял… и когда прошло первое раздражение, я сказал себе, что прежде всего вы мой лучший, даже больше… мой единственный друг, и что я обязан помогать вам, как вы помогали мне…

— Сколько слов! — вырвалось уде Белена.

— Я приступаю к делу! Я обещал вам сломить сопротивление моей жены вашему браку с мадемуазель Люси де Фаверей… и на этом пути я достиг прекрасных результатов… Извините, что я не излагаю подробности…

Де Белен взглянул на барона с нескрываемым недоверием.

— И только за этим вы ехали ко мне? — спросил он.

— Конечно!… Разве это не поступок истинного друга — прийти и сказать вам: «Вооружитесь терпением!… Вооружитесь терпением!… Все идет хорошо! Я понимаю ваши мучения, ваше беспокойство, и стараюсь всячески ослабить их!»

Де Белен настолько презирал ум Сильвереаля, что ни на миг не поверил этому пошлому фарсу.

— Благодарю вас за участие, — сказал он. — Я рад вас видеть, кстати, еще и потому, что вы можете быть мне полезны…

Эта откровенность не была слишком лестной для барона, но он был не такой человек, чтобы сердиться из-за пустяков.

— Я вполне к вашим услугам, — сказал он.

— Не знаете ли вы одного человека по имени Манкаль?

Сильвереаль скривился. Положительно это имя имело привилегию возбуждать очень мало симпатий в тех, кто его слышал!

Манкаль не раз был посредником между герцогиней и Сильвереалем и, кроме того, барон знал, что он и Блазиас — одно и то же лицо.

Наконец, Манкаль давал ему, под огромные проценты, большие суммы денег, которые просто невозможно было вернуть…

— Манкаль! Вы говорите — Манкаль! — сказал барон, глядя в потолок, и как бы стараясь припомнить ускользавшее из его памяти имя.

— Да не играйте вы эту комедию! — воскликнул герцог, терпение которого истощалось. — Да или нет! Можете ли вы мне дать какие-нибудь сведения об этом человеке?

— Сведения?… Право, нет! Не сердитесь, друг мой… Я знал его очень мало… Он уже умер…

— Умер?… Что за глупость!…

Сильвереаль закусил губы. Он сказал слишком много. Он считал умершим Блазиаса.

Но герцог, без сомнения, не знал, что старьевщик и банкир — одно и то же лицо.

— Я хочу сказать, — поправился барон, — что он исчез, как это обыкновенно случается с банкирами его сорта.

— Манкаль не был банкиром.

— Что?

— Манкаль просто главарь шайки негодяев, которые грабят честных людей!

— В таком случае, нам нечего бояться, — сказал наивно Сильвереаль.

— Вы ошибаетесь! Манкаль знает наши тайны!

— Какие тайны?

— Он знает, что барон де Сильвереаль и герцог де Белен — убийцы!…

Сильвереаль вскочил, как ужаленный. Он был бледен, зубы его лихорадочно стучали.