Парижские Волки. Книга 1. Клуб Мертвых

— Мать! — продолжал он после минутного молчания. — Да! Есть дети, которые засыпают в объятиях своих матерей… а я одинок, брошен в мир нелепым случаем… Какой-то знатный господин соблаговолил однажды вспомнить, что я существую… Он думал, что это позднее признание загладит его проступок… Он бросил мне свое имя, свое состояние, как милостыню… О! Этот титул, эти деньги, — как все это кажется мне теперь смешным и ничтожным!…

Жак снова вспомнил двух девушек, которых он встретил при таких странных обстоятельствах. Как они были хороши!… Особенно одна из них поразила его. Это была Полина де Соссэ. Думая о ней, он чувствовал, что его сердце бьется как птица в силках.

— Когда я буду умирать, это будет моим последним воспоминанием, — прошептал он.

Умирать! Он спросил себя еще раз, решился ли он окончательно, и не почувствовал ни малейшего колебания. Прежде всего надо было достать оружие. Он пошел на Королевскую улицу, купил там пару пистолетов и велел зарядить их.

По требованию оружейника он назвал свое имя: граф де Шерлю! Он испытывал какое-то горькое удовольствие, называя имя, которое скоро должно было исчезнуть вместе с ним…

Положив пистолеты в карман, он направился к Булонскому лесу. Это было легендарное место самоубийств. Дикие массы деревьев еще не были тогда прорезаны прямыми аллеями. Ничего не могло быть лучше для дуэлянтов и самоубийц… Парижский шум не проникал сюда. В тени деревьев, перед лицом неба палец нажимал спуск… и все было кончено… На следующий день лесной сторож находил в чаще леса труп.

Теперь нет таких удобств. Отчаянный вид и бледность лица привлекают внимание полиции и часто рука, направляющая оружие в грудь или в висок, бывает остановлена в критическую минуту.

На парапетах теперь ставят решетки, на берегах рек всегда найдутся люди, готовые броситься вплавь при звуке падения вашего тела в воду…

В эпоху нашего рассказа дело решалось проще и легче.

В конце Елисейских полей прохожие были редки. К тому же была зима и все кутались в теплые пальто, не заботясь о выражении лиц встречных прохожих.

Жаку нравились тишина и уединение. Именно в таких условиях хотел он умереть.

Не обратив на себя ничьего внимания, он дошел до заставы Мальо и, повернув направо, очутился перед небольшим рестораном. Не евши ничего целый день, он чувствовал себя слабым. Он подумал, что в решительную минуту силы могут ему изменить. Он не чувствовал ни малейшего колебания, но боялся, что рука его дрогнет: он желал умереть, но не желал быть обезображенным.

Он вошел и заказал завтрак. Так как он хотел непременно, чтобы ему подали на открытом воздухе, то гарсон понял в чем дело. Он видел столько подобных приключений! Он было заколебался: не всегда можно быть уверенным, что клиент оплатит свой счет. Но наружность Жака внушала ему доверие. Это, вероятно, несчастный любовник… «Можно подождать до десерта и там уже подать счет», — подумал он.

Окончив завтрак, Жак расплатился и дал луидор гарсону. Тот, ввиду такой щедрости, счел своим долгом оказать ему услугу.

— Если господин хочет, чтобы ему не помешали, — сказал он, — тогда надо идти по этой тропинке, а потом свернуть налево…

— Благодарю вас, — сказал Жак и углубился в лес по указанной дороге.

Но он не обратил должного внимания на слова услужливого гарсона. Он шел слишком долго, потом повернул направо и, наконец, неожиданно вышел на дорогу.

Он отступил с испугом.

Со стороны Курбвуа мчалось элегантное ландо, запряженное кровными рысаками.

Еще минута — и экипаж должен был поравняться с Жаком.

Молодой человек не хотел больше видеть человеческого лица. Он бросился в лес и там, за деревьями, вынул из кармана пистолет, осмотрел поспешно курок, вставил капсюль…

Затем, подняв руку, приставил дуло пистолета к виску…

Но в ту минуту, когда он хотел спустить курок, ветви вокруг затрещали и чьи-то руки обвились около его шеи…

И чей-то голос произнес:

— Ты хочешь умереть? Ты?… Нет! Нет! Я тебя люблю!

20 ДВОЙНОЕ ОПЬЯНЕНИЕ

Молодой человек вскрикнул от изумления и оружие выпало из его руки…

Герцогиня Торрес сжимала его в своих объятиях, шепча:

— Я не хочу, чтобы ты умирал!

Этот голос звучал в ушах Жака как песнь надежды и любви… Ему казалось, что он грезит в смертельном бреду…

Но нет! Это была она, еще более прекрасная, чем была среди блеска роскоши и богатства.

Легкий румянец покрывал ее лицо, обыкновенно матово-бледное, и казалось, что можно было видеть, как под ее нежной, бархатной кожей текла быстрая, горячая кровь.

— Вы! Вы! — прошептал, пошатнувшись, Жак.— Ах! Зачем вы здесь! Вы делаете меня низким трусом!

Не отвечая ни слова, герцогиня увлекла его на дорогу. Он не сопротивлялся. У него не было больше воли, вся его энергия отчаяния была разбита. Он стал слабее ребенка…

Спустя минуту, не понимая сам как это случилось, он был уже в карете этой женщины, рядом с ней, и лошади быстро уносили их к Парижу…

— Трус! — прошептал Жак. — Я не сумел даже умереть!…

— Молчи! — прервала герцогиня, закрывая ему рот рукой… — Я не хочу, чтобы ты говорил о смерти! Разве я не рядом?