Парижские Волки. Книга 1. Клуб Мертвых

— Мое имя послужило пропуском… После недолгого пребывания в залах мне удалось незаметно добраться до комнаты молодого человека… Я открыл дверь известными вам средствами и на столе несчастного нашел эту рукопись… Посмотрите… Вот что написано на ней твердым почерком: «Моя история». К этой рукописи, кроме того, была приложена записка, позволяющая прочесть рукопись тому, кто найдет труп несчастного…

— Но ведь Марсиаль не умер, — заметил сэр Лионель.

— Поэтому мы прочитаем рукопись только после его согласия. Теперь, господа, ваше слово. Вы знаете Марсиаля, решите же, должен ли он оставить этот дом, не зная, кому он обязан жизнью… или же мы должны предложить ему занять место среди нас…

Маркиза встала и устремила взгляд на портрет Жака де Котбеля.

Пятеро мужчин шепотом обменялись несколькими словами, потом Арман де Бернэ встал.

— Маркиза, — сказал он, — мы полагаем, что нам надо выслушать Марсиаля… Затем мы объявим, какое решение следует принять относительно его.

Маркиза наклонила голову в знак согласия, затем позвонила. Явился Ламалу

— Молодой человек проснулся?

— Да, маркиза.

— Он спокоен9

— Более, чем я ожидал

— Приведите его сюда с обычными формальностями.

Ламалу вышел.

— Теперь, де Бернэ, садитесь на это место. Вы будете руководить допросом.

Когда Арман занял председательское место, все надели черные бархатные маски, затем дверь снова отворилась, и в комнату вошел Марсиаль с завязанными глазами.

8 ВОЗРОЖДЕНИЕ

Сон, овладевший Марсиалем после испытанных им нравственных и физических потрясений, скорее походил на обморок, но мало-помалу он перешел в настоящий сон. Сколько времени продолжалось это состояние, он не мог определить… Вдруг он открыл глаза. Его голова еще не была вполне свежа, но через несколько мгновений, он был уже в состоянии рассуждать… Он был один. Оглядевшись вокруг, он подумал было, что еще спит. Он снова закрыл глаза, но почти тотчас же снова открыл их. В это время в комнату вошел Ламалу. Он караулил у дверей момент пробуждения Марсиаля, который почти с испугом глядел на улыбающееся лицо бывшего тюремщика.

— Где я?

Казалось, Ламалу не слыхал этого вопрос, так как отвечал на него тоже вопросом.

— Как вы себя чувствуете?

— Я не знаю,— прошептал Марсиаль.— Я испытываю какую-то слабость…

— Которая скоро пройдет. Да! Вы проделали большое путешествие…

— Я?

— Ба! Разве вы забыли?

— Что вы хотите сказать?

— Разве вы забыли, что делали в эту ночь, несколько часов тому назад?

Марсиаль схватился руками за голову. Странно… Ему трудно было припомнить, что с ним было. Вдруг он вздрогнул.

— Умереть! — вскрикнул он. — Да, я хотел умереть!

Он поспешно выпрямился.

— По какому праву меня принуждают жить?! — спросил он с гневом.

— Вы это сейчас узнаете! — отвечал Ламалу.

Спокойствие этого человека еще более усиливало раздражение Марсиаля. В эту минуту к нему вернулось все его прошлое со своими горестями и мучениями. Он вскочил с постели.

— Я должен идти! — сказал он. — Пустите меня!

Ламалу, улыбаясь, загородил ему дорогу.

— Послушайте сударь, — сказал он со своим обычным спокойствием, — вы задали два вопроса: где вы и по какому праву вас спасли… А теперь собираетесь уходить, не дожидаясь ответа?

Марсиаль оглянулся вокруг. Он увидел лишь голые стены Комната отличалась монастырской простотой. Ничто не указывало на то, где он, а между тем им все более и более овладевало любопытство. Молодость так же скоро начинает надеяться, как скоро приходит в отчаяние. Последние слова Ламалудали совершенно другое направление мыслям Марсиаля. Его охватило желание проникнуть в окружавшую его тайну.

— Ну, хорошо, отвечайте же мне! — отрывисто сказал он.

— О! Это не мое дело.

— Кто же вы такой?

— Я? Я — ничто и никто.

— Разве не вы спасли меня?

— Нет. Вас привезли сюда, а я вас принял и ухаживал за вами, вот и все.

— Но кто же спас меня?

— Вы хотите это знать?

— Конечно!

— В таком случае, вместо того, чтобы бежать снова топиться, вы должны выслушать меня.

— Я жду…

— Во-первых, оденьтесь. Вот ваше платье, оно высохло. Я помогу вам.

Погруженный в свои мысли, Марсиаль покорно дал одеть себя.

— Теперь, — сказал Ламалу, — отвечайте мне откровенно. — Есть ли у вас мужество?

— Вы сомневаетесь? Когда я хотел…

— О! То, что вы хотели утопиться, еще не доказательство!

И он добавил печально:

— Я знал таких, которые имели мужество жить. Это было пострашнее…

— Ну, — сказал Марсиаль, которого начинала раздражать эта мораль, — объясните же наконец, я не боюсь ничего…

— Предположите, однако, что вы более не живете…

— Что?

— Предположите, что, желая лишить себя жизни, вы достигли успеха.

— Вы с ума сошли! Я жив!

— Может быть, через несколько мгновений вы будете сомневаться в этом. Во всяком случае, если бы это было так, если бы, считая себя живым, вы были действительно мертвым?

Марсиаль невольно улыбнулся.

— Ну, мой друг, вы, верно, думаете, что говорите с ребенком.

— Посмотрим… Я должен был сказать вам это… Итак, если бы вы умерли и очутились лицом к лицу с другими мертвецами, то и тогда вы не испугались бы?

— Конечно, нет!

— В таком случае, повинуйтесь…