Парижский кошмар

На бульварах начали продавать листки с сатирической песенкой на мотив «Фуальда»[31], где рассказывалось об англичанине, мечтавшем взлететь с помощью врилия к солнцу, но угодившем вместо того в яму. Издатель листков быстро озолотился…

А теперь, вероятно, пришло время рассказать, что случилось с тремя действующими лицами трагедии…

III. ПОД ПАРИЖЕМ

Любой рассудительный человек, не подверженный фантастическим полетам воображения, согласится с тем, что аппарат размером с караульную будку и три человека, заваленные сотнями кубических метров камней и песка, с вероятностью 999 против 1 будут раздавлены.

И однако, изучив различные факты, приведенные в газетах, вы с удивлением заметите, какую роль в самых ужасных происшествиях играет то непонятное нам явление, что именуется случайностью.

Кровельщик падает с высоты шестого этажа, задевает за балкон и мягко приземляется на спасительную телегу с мусором; и все это — без всяких чудес, без всякого нарушения известных и установленных наукой законов!

Два автомобилиста сидят в одной машине, и оба одинаково защищены ее корпусом; тормоза отказывают, автомобиль врезается в какое-нибудь препятствие, и вот один гибнет на месте, а второй отделывается небольшими внутренними повреждениями и может спокойно требовать компенсации от Высшей Силы, неведомого творца всех наших бед.

Бушует буря, и девять из десяти кораблей спасаются от урагана и выплывают в спокойные воды. Но десятый, новейший и самый прочный, с самым опытным капитаном, исчезает в пучине моря, а из пассажиров выживает только один, причем он хром, никогда раньше не путешествовал по морю и, разумеется, умеет только барахтаться в воде.

На тротуаре у моего дома лежит шкурка от апельсина. С утра сотни людей ходили, гуляли, бежали и галлопировали здесь, даже не глядя под ноги. Я выхожу, вижу шкурку, ударом ноги отправляю ее в сточную канаву, падаю и ломаю ногу.

Жизнь и смерть зависят от тысячи обстоятельств. Некоторые из них видимы, и мы считаем, что можем их избежать; другие сокрыты и тайком, без нашего ведома, подводят итог нашей жизни.

Нет ничего невероятней правды и ничего правдивей невероятного.

Вот почему, хотя рассказ наш может показаться удивительным и недостоверным, недоверие читателя говорит лишь о недостатке опыта.

Как сказал Араго[32], слово «невозможное» существует только в чистой математике… или относится к повторению!

Поэтому было бы исключительной ограниченностью поражаться тому, что на глубине, которую мы еще не успели измерить и выразить в цифрах, мы находим…

Сэра Ателя Рэндома! Он сидит, подперев лоб рукой, погруженный в глубокие размышления…

Сидит? Но на чем?

Очень просто. На полу своего киоска, или будки, если вам будет угодно.

У него сломаны кости? Он, по крайней мере, потрясен? Ничуть. Он очень спокоен, ум его ясен, он рассуждает здраво, как никогда.

Он лишь немного удивлен тем, что: 1) оказался внутри своего летательного аппарата; 2) не слышит никаких звуков и чувствует полное и тягостное одиночество; 3) ощутил во время катастрофы скорее плавный спуск, чем падение.

Вокруг царит полная темнота; только на ощупь сэр Атель сумел разобраться, где находится.

Он ощупывал стены и пол с предельной осторожностью, зная по опыту, какую опасность может представлять неловкое движение в помещении, оборудованном со всех сторон опасными и требующими деликатного обращения механизмами.

Вследствие этого сэр Атель принял самое мудрое решение: он замер без движения и начал спокойно и последовательно оценивать свое положение.

Сэр Атель, как уже догадался читатель, обладал умом точным и методическим и рассматривал все вопросы по порядку.

Сидеть глубоко под землей в грозящей взрывом коробке было, безусловно, не лучшим на свете занятием.

Но, с другой стороны, было истинным наслаждением слышать биение своего сердца, напрягать мускулы, следить за работой мозга — одним словом, оказаться после такого переполоха живым.

И сэр Атель начал произносить про себя следующий монолог.

— Я хорошо помню, что был уже близок к успеху. Через несколько минут, путем должного приложения силы врилия, я медленно приподнял бы Врилиолет.

Я собирался, как только дверца освободится, со всей осторожностью дотянуться до центрального изолятора и неитрализовать действие врилия, что обездвижило бы аппарат. Затем мы подняли бы его обычным способом — хватило бы канатов и нескольких сильных рук.

Что же случилось? Помню, я уже разрядил часть конденсаторов… еще две-три секунды, и я достиг бы цели. Отчетливо помню, что мне понадобился один из заготовленных инструментов… Я потянулся к верхней пружине двери… сумел просунуть руку…

Согласен, не стоило просить кого-то — месье Лаберже, если не ошибаюсь — подать мне нужный инструмент. Как раз в этот момент на меня покатилось чье-то тяжелое тело, и мой прут с наконечником из врилия ударился о стену…