Парижский мститель. 10 лет прямого действия

Мы знали, что дни «Интернационала» сочтены. Поэтому вскоре нам пришлось создать сеть, способную продолжить его производство и распространение после его запрета. Сеть, достаточно тесную, чтобы приспособиться к неизбежной конспирации. Сеть, состоящую из достаточного количества товарищей разного происхождения, способных сделать этот инструмент контр-информации конкретным актом сопротивления, полюсом реконструкции автономного движения.

Эти цели показывают, насколько мы были пропитаны борьбой 1970-х годов и полностью находились под влиянием их боевого потенциала. Поэтому мы не успевали за подъемом автономного движения. Наша способность понять общую ситуацию не сопровождалась воплощением наших предложений на полях сражений. Мы с большой наивностью полагали, что справедливое дело всегда найдет боевиков для его защиты, а важная борьба – боевиков для руководства ею.

Зимой 1982–1983 годов были назначены два редакционных директора. Эти товарищи имели опыт, необходимый для данного проекта, благодаря своей политической приверженности со времен студенческого движения конца 1960-х годов и участию в нескольких журналах, близких к военно-политическим организациям, таких как Actualités anti-impérialistes и Subversion. Был организован двойной редакционный комитет: первый, официальный, в который входили два сотрудника издательства Docom, был окружен небольшой сетью легальных активистов; а второй, закрытый, включал членов партизанского движения. Мы встречались не реже одного раза в месяц исключительно для решения редакционных вопросов. Но любая встреча могла стать поводом для обсуждения содержания следующего номера и нерешенных вопросов. И мы никогда не упускали возможности привлечь молодых активистов. Иногда это происходило совершенно импровизированно. Часто не хватало текста… и редакционная статья писалась на углу стола.

Трудно было совместить ритм газеты с требованиями подполья. Однако только тесная связь между динамикой вооруженной организации и редакцией гарантировала революционное качество газеты.

Но если эта связь была очевидна для читателей-боевиков, то она также была очевидна для полицейских и судей. Поэтому мы уделяли большое внимание тому, как газета работала, объединяя легальных и нелегальных активистов, чтобы эта связь не была слишком быстро криминализирована. Но мы не могли допустить, чтобы газета отягощала военно-политическую деятельность. И мы не были достаточно сильны для такой перегрузки работой, которая ставила под угрозу подпольный аспект и нашу подготовку к наступлению. Если газета была важна, то наша линия оставалась прежней: делать политику с оружием в руках.

Если и был неизбежен скрежет зубов, то я не помню никаких ожесточенных дебатов. Правда, в партизанском движении редко можно увидеть те большие споры, которые так характерны для открытых движений. Ни криков, ни бесконечного вышивания литаний и ритуальных оскорблений. К боевым качествам всех членов редакции добавилось чувство ответственности перед лицом хрупкости проекта.

Первый номер был опубликован в октябре 1983 года – с опозданием всего на один месяц. Полиция арестовала легальную редакцию в начале декабря 1984 года, после выхода четырнадцати номеров.

Газета была фактически запрещена антитеррористическим указом: всем, кто был к ней причастен, предъявлялись обвинения во всем и по всем пунктам в соответствии со всеми полномочиями специальных отделов. Ответственное лицо было приговорено к семи годам тюремного заключения, а членам юридической редакции пришлось ждать суда 1988 года (после четырех лет предварительного заключения), когда двое из них были оправданы, а свидетели признали, что солгали под давлением полиции.

Периферийные группы уже перешли в наступление, напав на офисы «Минут» вечером в день роспуска, затем на офисы Морской национальной партии (26 сентября) и Cercle militaire interallié (29 сентября).

Глава 7. Единство революционеров в Западной Европе (1984–1985)

Начало наступления «Единства революционеров в Западной Европе» было запланировано на первый квартал 1984 года. Но давление полиции было слишком велико. Полицейские все больше и больше забирали легальных боевиков и наши контакты с движением. Диагноз был ясен: наша организация больше не соответствовала уровню борьбы. При малейшей проблеме легальные товарищи обращались к подполью, и от собрания к собранию полицейская слежка проникала внутрь. Мы должны были сделать различные уровни организации по-настоящему автономными.

С конца лета 1983 года было слишком много хвостов и вмешательств полиции на собраниях. Когда это были не полицейские из спецподразделений, а простые бригады миротворцев! Во время встречи с турецкими товарищами из MLSPB, пока мы болтали, сидя на могилах в тихом уголке Пер-Лашез, у нас было достаточно времени, чтобы увидеть приближающихся полицейских, прячущихся за склепами. Они подумали, что мы наркоторговцы или гомосексуалисты, которых они обычно выслеживают на кладбищах? Мы убежали.