Парижский вариант

Рэнди, Питер и Марти Зеллербах собрались в просторной палате эксклюзивного частного госпиталя, специализирующегося на пластической хирургии. Мучительная беседа прервалась; глухой уличный шум казался в тишине особенно громким. По щекам Марти катились слезы.

Джон мертв. От этих слов у него разрывалось сердце. Он любил Джона, как только могут любить друг друга столь несхожие способностями и интересами друзья, стянутые невидимыми узами взаимного уважения, лишь крепчающими с годами. Переживаемая Мартином потеря была так велика, что слова не могли выразить ее. Джон всегда был рядом с ним. Невозможно было представить себе мир без Джона.

Рэнди присела рядом с ним на койку, взяла за руку, одновременно утирая собственные слезы. Питер подпирал дверной косяк. Лицо его было непроницаемо, и только слабый неровный румянец выдавал силу его чувств.

– Он… делал свою работу, – тихонько проговорила Рэнди. – Ту, что хотел делать. Лучшей судьбы не бывает.

– Он… он был настоящий герой, – заикаясь, пробормотал Марти. Лицо его исказилось от напряжения в поисках нужных слов. Марти трудно было выражать свои чувства – этим языком он так и не овладел в полной мере. – Я не говорил, как восхищался Бертраном Расселлом? Я очень тщательно подбираю своих героев. Но Расселл – это что-то необыкновенное. Никогда не забуду, как я в первый раз прочел его «Принципы математики». Мне было лет десять, кажется, и меня словно оглушило. Боже! Сколько следствий! Эта книга открыла передо мной целый мир! Это он вывел математику из загона абстрактной философии, ввел ее в четкие рамки.

Питер и Рэнди переглянулись. Ни один, ни другая понятия не имели, о чем идет речь.

Марти неудержимо и беспомощно мотал головой, слезы капали на простыни.

– Столько восхитительных идей там было. Конечно, Мартин Лютер Кинг-младший, Уильям Фолкнер и Мики Мантл [42] – тоже герои ничего себе. – Взгляд его обегал палату, словно бы в поисках прибежища. – Но Джон для меня был самым большим героем. Всегда. Совершенно величайшим. С самого детства. Только я ему никогда не говорил об этом. Он мог все, чего не могу я, а я мог все, чего не умел он. И ему это нравилось. Мне тоже. Часто ли такое бывает? Потерять его – все равно что руку или ногу потерять, только еще хуже. – Он сглотнул. – Я буду… так тосковать по нему.

Рэнди стиснула ему руку.

– Как и мы все, Март. Я была так уверена, что он выберется вовремя. Он был уверен. Но… – В груди у нее перехватило. Она с трудом подавила всхлип и понурила голову. Заныло сердце. Это она подвела Джона. Поэтому он мертв. Неслышно покатились слезы.

– Он знал, что делает, – грубовато бросил Питер. – Мы же понимаем, чем рискуем. Кто-то должен этим заниматься, чтобы бизнесмены, и домохозяйки, и продавщицы, и миллионеры, и всякие долбаные потаскуны могли спать спокойно.

В голосе старого агента сквозила горечь, и Рэнди поняла – так Питер выплескивает горе. Он стоял отстраненно, как жил. Полузажившие, не скрытые повязками раны на лице и левой руке были бледны от сдерживаемой ярости.

– Я и в этот раз… хотел помочь, – вымолвил Марти медленно и сбивчиво – побочный эффект медикаментов.

– Он знал, малыш, – сказал ему Питер.

Снова пало мрачное молчание. Громче показался уличный шум; где-то вдалеке завыла сирена.

– Не всегда получается, как хотелось, – подытожил наконец Питер типично британским преуменьшением.

Зазвонил телефон на прикроватной тумбочке. Все трое воззрились на него. Трубку снял Питер.

– Хауэлл слушает. Я же говорил не… Что? Да. Когда? Точно?! Ладно. Да, я в деле.

Он швырнул трубку на рычаг и обернулся к друзьям. Лицо его казалось суровой маской, словно ему только что предстало нечто ужасное.

– Совершенно секретно, – проговорил он. – Только что с Даунинг-стрит. Кто-то переподчинил себе все разведывательные спутники США, отключив передачу данных в сети Пентагона и НАСА. Можете себе представить, чтобы такое удалось осуществить без ДНК-компьютера?

Рэнди заморгала и, схватив с тумбочки пакет бумажных салфеток, торопливо высморкалась.

– Они вытащили компьютер с виллы? Нет, не может быть. Тогда какого черта?..

– Да будь я проклят, если сам понимаю. Но угроза остается. Поиски надо начинать заново.

Рэнди помотала головой:

– Не могли они вытащить прототип. Времени у них бы не хватило. Но… – Она уставилась в глаза Питеру. – Может быть, как-то выжил Шамбор? Это единственное, что мне приходит в голову. А если Шамбор…

Марти выпрямился. Лицо его, только что искаженное горем, озарила надежда.

– Джон тоже мог уцелеть!

– Стоп, оба! Вовсе необязательно, – перебил Питер. – «Щит полумесяца» любой ценой вытащил бы Шамбора… а вот за жизнь Джона или мисс Шамбор они бы и гроша ломаного не дали. Ты же сама слышала очереди, Рэнди. В кого еще могли стрелять? В твоем же отчете написано, что Джон погиб или в перестрелке, или при взрыве. Эти чертовы ублюдки ликовали. Торжествовали. Не отвертишься.

– Ты прав, – Рэнди поморщилась. – Действительно. И все же мы не можем просто отмести эту возможность. Если он жив…