Парижский вариант

– Да ну? – Тассини настороженно прищурился.

– Боюсь, что так. С генералами это бывает. Возраст, понимаешь.

– О да, – отозвался Тассини по-английски. – Ну ладно. На данный момент я тебе могу ответить только, что официально никакой встречи на борту «Де Голля» не проводилось, хотя реально она вполне могла иметь место. Мы этим тоже занимаемся.

– Хм-м… – Питер встал. – Ну ладно, дам этим засранцам стандартный ответ: «Не можем подтвердить или опровергнуть». Бухгалтерия может платить парню, а может – не платить. Пусть сами решают, только без меня.

– Сурово ты к парню, – посочувствовал Тассини.

– А что вообще «Де Голль» делал в море? – полюбопытствовал Питер уже с порога. – Что говорит капитан?

Откинувшись в кресле, Тассини смерил взглядом старого приятеля и только потом ответил:

– Говорит, что не было никакой встречи. А были учения по одиночным действиям во враждебных водах по приказу командования НАТО. Проблема на самом деле серьезная, потому что никакого приказа командование НАТО не отдавало.

– Ой. Хорошо, что не мне разбираться!

Выходя, Питер прямо-таки чувствовал, как взгляд Тассини буравит его спину. Агент серьезно сомневался в том, что сумел обмануть давнего знакомого, зато оба сохранили лицо – и, что еще важнее, возможность отбрехаться от начальства.

Берлин, Германия

Курфюстендамм, или, как ее называют горожане, просто Ку'дамм, известна на весь свет. Этот многолюдный бульвар, с его переполненными магазинами и дорогими конторами, рассекает сердце германской столицы. Люди, достойные доверия, утверждают, будто Ку'дамм никогда не спит.

Пиеке Экснер пробиралась между сияющими белоснежными скатертями и столовым серебром столиками одного из дорогих ресторанов Ку'дамм в поисках человека, который пригласил ее на свидание. Свидание было второе за двенадцать часов, но Пиеке решила, что лейтенантик уже готов. Можно брать руками.

Это она поняла по тому, как ее избранник выскочил, прищелкнув каблуками на прусский лад, – его начальник, генерал Отто Биттрих, за такое непременно сделал бы лейтенанту выговор. А еще по тому, как он расстегнул верхнюю пуговицу мундира. Атмосферу интимности в их отношениях Пиеке накачивала со вчерашнего вечера, когда, уходя домой, она оставила лейтенанта переводить дух и смотреть вслед неожиданной знакомой влюбленными глазами. Однако работы предстояло еще много. Ей предстояло развязать лейтенанту не штрипки, а язык.

Девушка с улыбкой присела за столик, отметила, с каким вниманием лейтенант подвинул ей кресло, и подогрела улыбку на пару градусов – так, словно не переставала вспоминать о лейтенанте с той минуты, как рассталась с ним у себя под дверью. А когда он галантно заказал бутылку лучшего – и весьма дорогого – вина из Рейнгау, она уже щебетала так, словно они и не расставались, о своих мечтах, о путешествиях, обо всем интересном и иностранном.

Впрочем, девушка быстро заметила, что перестаралась. Лейтенант был настолько увлечен новой знакомой, что никаких намеков не понимал. Обед тянулся нескончаемо – шницель, еще одна бутылка «Рейнгау», плавно утекшая вслед за первой, и превосходный штрудель под кофе и бренди – но, как ни обрабатывала Пиеке лейтенанта нежными улыбками и жаркими случайными прикосновениями, о работе тот и не заикался.

Терпение Пиеке было на исходе. Глянув настойчивому ухажеру в глаза, она ухитрилась в один взгляд вложить поразительную гамму малосочетаемых чувств – стеснение, нервозность, легкий испуг, обожание, бесстыдство и сучью похоть. Это был дар божий, и на этот крючок попадались мужчины куда старше и мудрее, чем лейтенант Иоахим Бирхоф.

Реакция лейтенанта была однозначна – он расплатился по счету, и оба поспешно покинули ресторан. К тому времени, как парочка добралась до квартиры Пиеке – за Бранденбургскими воротами, на другой стороне Шпрее, в богемном районе прежнего Восточного Берлина Пренцлауэрберг, – Бирхоф был не в состоянии думать ни о чем, кроме Пиеке, ее роскошного жилища и еще более роскошной постели.

Солнце светило так ярко, что закрыть жалюзи было совершенно необходимо. А там одно за другое, и вскоре обнаженный лейтенант уже ласкал перси своей новой знакомой, когда та, потянувшись со вздохом, пожаловалась на холод. В мае в Германии всегда очень холодно. Как бы она хотела очутиться с милым Иоахимом где-нибудь в солнечной Италии или в Испании, а лучше всего… на великолепной Французской Ривьере.

– А я там был недавно, – пробормотал Иоахим, разрывавшийся между ее грудями и неподатливыми зелеными трусиками-бикини. – На Ривьере. Гос-споди, как жаль, что тебя со мной не было.

– С тобой был твой генерал. – Пиеке игриво хихикнула.

– Он почти всю ночь проторчал на французском авианосце. Со своим пилотом. А я бродил по набережной один. И ужинал в одиночестве. А мне попалось такое прекрасное вино… Тебе бы понравилось. Господи, как бы я… но мы сейчас…