Парижский вариант

Джон постарался скрыть охвативший его интерес.

— А что за люди?

— Обычные на вид... хорошо одетые французы. Я бы сказал — военные, но только по выправке. Хотя, если Шамбор продвину: я в создании молекулярного компьютера, это имеет смысл. Военные непременно захотели бы ознакомиться с его результатами. Если он им позволит.

— Естественно. А машина? Не помнишь хоть, какой модели, какой фирмы?

— "Ситроен", из последних, но модели не назову. Здоровый такой микроавтобус. Черный. Я с Шамбором сталкивался, если работал допоздна. Иногда его подбирала машина. Подъезжала, открывалась задняя дверь, Шамбор залезал, согнувшись пополам, — он был очень высокий, помнишь? — и уезжала. Я почему удивился — у Шамбора ведь был свой маленький «рено»... и я его видел на стоянке после того, как «ситроен» отъезжал.

— А что за люди его забирали — не видел?

— Нет. Да я и не смотрел — мне тогда было лишь бы до дому добраться.

— И «ситроен» привозил его обратно?

— Не знаю.

— Спасибо, Майк, — медленно проговорил Джон, обдумывая слова Кирнса. — Не стану тебя больше отвлекать, у тебя, я смотрю, дел полно. Понимаешь, я пытаюсь выяснить, чем Марти занимался в Париже, чтобы понять, в каком он был состоянии перед взрывом, а тут нас что-то занесло с Шамбором... У Марти синдром Аспергера; обычно он компенсирован, но я с ним давно не виделся и хотел убедиться. Ты не знаешь, у Шамбора была семья? Может, они расскажут мне что-нибудь о Марти.

— Эмиль вдовец. Его жена умерла лет семь назад. Я тогда здесь не работал, но мне говорили, на него это тяжело повлияло. Он тогда тоже с головой ушел в работу и чуждался коллег. Еще у него есть дочь, но она уже взрослая.

— Адреса у тебя нет?

Адрес отыскался в компьютере Кирнса.

— Ее зовут Тереза Шамбор, — подсказал коллега, покосившись на Джона. — Она довольно известная актриса, больше театральная, но снялась и в паре французских фильмов. Как я слышал — красавица.

— Спасибо, Майк. Я тебе перезвоню, когда узнаю, что с Марти.

— Давай. И тогда выпьем вместе, пока ты не умотал домой.

— Спасибо. Хорошая идея.

— Удачи. Тебе и Марти.

Выйдя на улицу, Джон остановился на секунду, глядя на поднимающийся к облакам жидкий столб дыма, потом покачал головой и двинулся прочь. Вспомнив по дороге о Марти, он позвонил с мобильника в госпиталь Помпиду. Старшая медсестра отделения интенсивной терапии сообщила ему, что состояние Марти оставалось стабильным, с небольшими признаками улучшения. Это было немного, но Джон надеялся все же, что его старый друг вытянет.

— А как вы себя чувствуете? — поинтересовалась медсестра.

— Я? — Джон не сразу вспомнил, что, падая, ударился головой. Это казалось такой давней и незначительной мелочью в сравнении с разрушениями в Пастеровском институте. — Прекрасно, спасибо.

Выключив телефон, он двинулся по улице Доктора Ру, обдумывая услышанное от Майка Кирнса.

В последний год Эмиль Шамбор куда-то торопился, хранил какую-то тайну. И его видели с хорошо одетыми типами, похожими на военных в штатском.

Джон как раз пытался сообразить, что это все значит, когда почувствовал за собой слежку.

Зовите это как хотите — тренировка, опыт, шестое чувство, подсознательная оценка ситуации, паранойя или шуточки парапсихологии... Но эти иголочки, стягивающие кожу на затылке, невозможно ни с чем перепутать. Чей-то недобрый взгляд буравил спину агента с той минуты, как Джон Смит вышел из ворот Пастеровского института.

Глава 6

Капитану Дариусу Боннару казалось, что он почти ощущает запах верблюжьего пота, гниющих на солнце фиников, кускуса с козлиным жиром и даже стоячей воды из чудесно подвернувшегося на пути колодца. Сейчас он был одет не в форму, а в легкий цивильный костюм, но даже в нем капитану было слишком жарко. Под голубой рубашкой струился пот.

Боннар оглянулся. Он словно находился в одном из бессчетных бедуинских шатров, где ему приходилось корячиться на четвереньках, от Сахары до последних, забытых богом и людьми форпостов бывшей империи, где доводилось служить капитану. Марокканские ковры закрывали окна, в два слоя лежали на полу, по стенам были развешаны алжирские, марокканские, берберские драпировки и оружие. Немногочисленные сиденья из дерева и кожи были жестки и низки.

Капитан со вздохом опустился на скамеечку высотой от силы пару дюймов, благодаря судьбу хотя бы за то, что его не заставляют сидеть по-турецки. Накатило воспоминание о несбывшемся, и показалось, что вот сейчас из-под полога шатра дунет жаркий ветер, хлестнет по лодыжкам раскаленным песком.

Но Боннар находился не в Сахаре и не в шатре, и тревожили его сейчас отнюдь не иллюзии...

— Отправлять вашего человека, чтобы избавиться от Зеллербаха в госпитале, было сущей глупостью, мсье Мавритания! — яростно прошипел он по-французски. — Хуже — идиотизмом! Как, по-вашему, он мог бы сделать свое дело и скрыться незамеченным? Его бы схватили и выжали из него правду. Да еще этот врач, приятель Зеллербаха. Дерьмо! Теперь Сюртэ удвоит бдительность, и убрать Зеллербаха будет вдесятеро труднее!