Парижское эхо

Единственная проблема с такими фантазиями – постоянное ощущение, что кто-то за тобой следит. Вместо одной из стен в моей комнате стояла машрабия — резная деревянная перегородка, сквозь которую можно было наблюдать за происходящим в комнате прямо с улицы, через отверстия в дереве. В маленьких городках продавцы обычно закрывали машрабиями окна магазинов, чтобы незаметно подглядывать за прохожими и открывать лавочку, когда снаружи станет достаточно многолюдно. То есть в моем городе всегда оставалась вероятность, что кто-то за тобой следит. И так – всю жизнь, сколько я себя помнил.

У Лейлы был младший брат Билли и очень миловидная сестренка Найат, которые хоть и любили ввалиться к нам в комнату без стука, когда мы смотрели «Посланника» или играли в карты, но вскоре уходили по своим делам. В прошлом году, когда я готовился поступать в колледж, я однажды пришел к Билли в школу и поколотил там одного парня, который вздумал было его травить. Билли чувствовал себя в долгу, да к тому же хорошо понимал мои намеки. А еще я как-то раз подарил ему свою футболку «Рэдио-хед». Он уже заметно подрос и с каждым днем становился здоровее – того и гляди меня догонит.

Может, я влюбился в Лейлу из-за того, что время от времени она давала мне надежду? Может, поэтому я и сам убедил себя, что если с кем-то у меня и получится, то только с ней? Не знаю. Но после наших встреч мне было больно возвращаться домой, зная, что между нами снова ничего не было. По-настоящему больно. Если бы у меня был выбор: переспать со всеми девушками из нашей группы – с каждой из двенадцати, по очереди, – или только с ней, только с Лейлой… Да тут и думать не о чем, даже если бы в список тех двенадцати попали Вася и Кашира – две подружки, которых любой нормальный мужчина счел бы сногсшибательными красотками.

Я никогда не обсуждал Лейлу в компании других парней, хотя мы с ними часто говорили о сексе «вообще». Стоило кому-нибудь упомянуть ее имя, и я тут же старался сменить тему. Зато, оставшись в одиночестве, я часто представлял себе, как мой зиб наконец скользит в ней. Только этот момент, всего навсего. Мне казалось, что внутри там должно быть очень горячо – настолько горячо, что можно обжечься. Естественно, после таких мыслей у меня возникала мощная эрекция.

Моя мачеха ничем не занималась. Как и все знакомые мне женщины, большую часть дня она попросту сидела в четырех стенах, а к вечеру отправлялась в гости к какой-нибудь из своих сестер или подруг. Наша семья не была богатой, поскольку, чем бы ни занимался мой отец, все его проекты рано или поздно с треском проваливались. Правда, совсем уж горькой бедности, как некоторые семьи в медине, мы никогда не знали. У нас, к примеру, была уборщица: тучная неулыбчивая женщина, которая приходила к нам раз в неделю. За свою работу она брала всего несколько монет. Готовкой всегда занималась мачеха. Думаю, ей это даже нравилось. А еще ей нравились птицы. Она держала в доме две клетки с небольшими певчими птичками. «Глядя на них, я вспоминаю свое детство в горах Эр-Риф», – как-то раз сказала она. Дверь на крышу-террасу она обычно оставляла открытой – так в наш дом, построенный вокруг световой шахты со стеклянным куполом, иногда залетали дикие птицы. Обычно это были желторотые воробьи, которые достаточно легко находили путь из дома на пожарную лестницу, а оттуда – на свободу.

Через два дня после того, как парень из зеркала велел мне отправляться в дорогу, я снова полез в интернет и нашел билеты на самолет, но в этот раз они оказались очень дорогими. Тогда я подумал, что, может, лучше доплыть до Европы на одном из тех паромов, которые в нашем городе рекламировали на каждом шагу.

Пора отсюда выбираться… Что ж, ладно. Чтобы лишний раз не мучиться, я решил избегать ежедневных встреч с Лейлой. Я так плохо занимался, что наверняка провалил бы годовые экзамены. А если нет, если даже я все-таки получил бы специальность, приличной работы мне в любом случае не светило. Сидел бы со степенью бакалавра по экономике и бизнесу да с пометкой о прослушанном спецкурсе по политологии за авторством мисс Азиз (плюс пять часов лекций по истории). Никто не нанял бы меня с таким послужным списком. «Иди-ка ты на стройку, придурок, – сказали бы мне, а потом бы добавили: – Вставай в очередь, вон там – рядом с дипломированными каменотесами и водопроводчиками высшей категории». Поэтому мне и надо было уехать. Уехать… Куда-нибудь. Куда-нибудь-в-нормальное-место. Туда-где-круто-черт-возьми. Например в Париж.